Кто-то подал ему руку. Гарри мечтательно улыбнулся и взялся за неё.

— Давай, приятель. Куда ты смотришь, Малфой был прямо перед тобой! А у тебя на лице такое выражение, словно ты съел самый вкусный в мире тыквенный пирог… — Рон замолчал, но тут до него дошло, в чем дело. — А-а-а, понятно. Грейнджер? — спросил Уизли, заранее зная ответ.

Гарри по-прежнему глупо улыбался.

— Да, — мечтательно протянул он.

Рон покачал головой, потом завел лучшего друга в вагон.

— Гарри, Гарри. Когда же ты поймешь, что Гермиона Грейнджер — безнадежное дело? Она просто не хочет быть с тобой. Я думал, что ты уже вырос и понял, что тебе семнадцать.

— Рон, — нетерпеливо оборвал друга Гарри, — я не сдамся, пока не найду путь к сердцу Гермионы. Она для меня — самый дорогой человек в мире.

Рон провел ладонью по своему лицу, пытаясь побороть желание накричать на Поттера. Конечно же, этот его жест не возымел должного эффекта, и Гарри так и не понял смысл сказанного. Упорству Уизли можно только позавидовать: не у каждого хватило бы терпения и сил для того, чтобы попытаться заставить этого безнадежного романтика увидеть то, что было очевидно другим.

— Не смей! Ты опять превращаешься в сумасшедшего влюбленного идиота, Гарри. Может ты, как и в прошлом году, опять начнешь писать стихи и петь серенады под окном Грейнджер?

— Я покончил с этим, — уверенно сказал Гарри. — Теперь я понял, что с самого начала это была идиотская идея. Не думаю, что она хочет еще раз услышать весь этот бред… Может быть, ей написать письмо, типа от тайного поклонника?

Руки Рона вновь начали чесаться. Желание накостылять лучшему другу по шее вернулось, казалось, с утроенной силой.

— Да уж, — выдавил Рон, желая хоть как-то помочь влюбленному товарищу. Гарри нахмурился, и Уизли решил побыстрее сменить тему. Друзья иногда говорили о чувствах Гарри к Гермионе, но Рону никогда не нравились эти разговоры. — Ты уже знаешь, что мне подарили новую Молнию?

Гарри сразу оживился при упоминании о квиддиче. Он просто обязан узнать про эту Молнию, а о Гермионе они могут поговорить и потом.

— Огненный болт только для вратарей? — спросил он, улыбаясь во все тридцать два зуба. Уизли облегченно кивнул: резкая смена темы прошла успешно. — Неужели твой отец купил его тебе?

— Подарил к началу учебного года, — с гордостью сказал Рон. — Я попросил запасную, чтобы можно было одной метлой пользоваться на тренировках, а другой — во время игры. Он купил, но выразил искреннюю надежду на то, что я не испорчу ее в первый же день.

— Ты всё равно её испортишь, — усмехнулся Гарри.

— Эй! — в голосе Рона явно слышались негодование и обида.

Карета подъехала к замку. Когда они вышли из неё, к Рону сразу же подошла Лаванда Браун и, как обычно, вместо приветствия поцеловала его. Рон так страстно ответил на ее поцелуй, что девушка даже застонала от удовольствия. От этих звуков Гарри почувствовал легкую тошноту, поэтому он толкнул Рона локтем прямо в грудь, тем самым прерывая их поцелуй. Рон оторвался от своей подруги и удивленно посмотрел на Гарри; Лаванда немедленно сделала то же самое.

— Что? — невинным голосом спросил Гарри.— Единственное, чего я хочу, так это чтобы вам выделили отдельную комнату и вы могли бы делать там все, что пожелаете! Вы прямо пожираете друг друга глазами.

— Да ты просто завидуешь, потому что ты не можешь делать то же самое с Гермионой, — сказала Лаванда.

— Лаванда права, Гарри, — поддержал девушку Рон и положил руки на ее точеные плечи. — Перестань быть таким стесняшкой.

Они вошли в Большой Зал. Гарри чувствовал себя лишним. Почти все его друзья сидели со своими вторыми половинками. За исключением Луны. Он всегда чувствовал себя странно, когда общался с Луной. Гарри познакомился с ней на пятом курсе, когда услышал, как она критиковала некоторых старшекурсников. Теперь Луна была почти так же популярна, как и он сам, хотя некоторые находили немного странным то, что за каждым углом Лавгуд ищет каких-то таинственных мозгошмыгов. Луна была единственной из всех его друзей, не высмеивавших чувства Гарри к Гермионе. В прошлом году она делала все, что могла, пыталась помочь Гермионе увидеть Гарри в ином свете… но, конечно же, ничего не получилось.

Они сели за стол Гриффиндора, Малфой уселся за стол Хаффлпаффа, злобно поглядывая на Гарри. Несколько поколений семьи Малфоев обучались на Хаффлпаффе, поэтому Драко был рад продолжить эту семейную традицию. Жаль, что никто из Хаффлпаффа не хотел иметь с ним дело. Малфоя ужасно раздражало то, что Гарри считался Королем школы. Хаффлпаффцы им просто восхищались: «Король школы снова вернулся. Он сам Мистер Популярность. Он такой симпатичный!» — конечно, отчасти это было правдой, но, стоит признать, иногда Гарри всё же был жутким идиотом.

Жаль, что Гермиона всего этого не говорит.

И, кстати, именно она сейчас шла прямо по направлению к Гарри.

— Поттер, собираемся в кабинете Дамблдора после праздника, — быстро и четко сказала она, стараясь не встречаться взглядом с Королем школы.

Гарри улыбнулся своей фирменной улыбкой, от которой таяли все девушки… все, кроме Гермионы.

— Спасибо, дорогая. Может, присядешь со мной?

— Фу, — Гермиона произнесла это так, словно увидела что-то неприятное. Она гордо развернулась и села рядом с Авророй.