Я говорила, что скучала по его комментариям? Это по пьяни было. В трезвом состоянии выдержать его подколки было не так легко. «Пополнить свои знания». Все они ограничиваются библиотекой Блэков и такие вопросы как имущество чистокровных родов там не рассматривалось. Видимо считалось известной информацией. А в Министерстве было такое количество цензуры и запрещенного, что в Хогвартских учебниках можно было больше найти.

– Эта информация обошла меня стороной, - стою, молча смотрю на него, ожидаю объяснений. Снэйп поднимает свою бровь и меня начинает пробивать на хи-хи.

– Хозяйка, магические вещи, что принадлежат роду, опасны для посторонних, - вмешался в молчаливое противостояние Кричер, и снова переместил очередную горку.

– А, ну тогда понятно, - не к месту вспомнилось, что книги все это время были у меня, и ничего, жива – здорова.

– Потому что просто сохраняли, Грейнджер, - недовольно кошусь на профессора. Он снова лезет в мои мысли.

– Учту, - и, развернувшись, отправилась к себе. Надо составить списки вещей, поделить их на несколько категорий: «опасные», «очень опасные», «не трогать», «быть осторожной». Других в старом особняке не водилось.

***

В хлопотах день прошел незаметно, девушка, осторожно диагностируя, рассматривала вещи и раскладывала в разные сундуки с расширенным пространством. Со Снэйпом они почти не разговаривали, но все самое опасное неизменно оказывалось в его руках. Гермиона внимательно следила за его движениями, мягкие и скользящие, иногда глаза совсем не могли увидеть перемещения. Но больше всего девушку заинтересовали чары, всегда невербальные, иногда даже без артефакта проводника – волшебной палочки. Кричер так же был рядом, домовой выглядел намного лучше, чем раньше, а ведь магия Блэков в этом доме только начала просыпаться. Подняв магией очередной ковер, она стала рассматривать картину - стадо единорогов и рядом прекрасная дева, что кормит одного из них яблоком. Все изображения двигались, можно было услышать шум листвы и храп единорогов. Иногда к самому краю картины подходила изображенная там красавица и трогательно клала руку с той стороны, будто упираясь в невидимую стену. Таких вещей, изящных и старинных было довольно много. Видимо в прошлый раз Уизли не все успели выбросить. Вспомнилась радикально настроенная Молли, с ее громогласными восклицаниями.

Семейная жизнь в реальности очень отличалась от фантазий Гермионы. Чуткостью ее муж не отличался, поддержки, хотя бы моральной, она также не получала. Вставать пораньше ее приучила свекровь, ведь обязательно надо приготовить супругу и всем остальным завтрак, а в него должно входить первое, второе и третье блюдо. Когда Гермиона заикнулась о том, что легкий завтрак более полезен и иногда можно позавтракать в Министерстве, нарвалась на получасовую отповедь с осуждающим взглядом. Зато после Гермиона сама стала искать побольше причин, чтобы оставаться в Министерстве. И не готовить целыми днями на кухне вместе с Молли. Ведь кормить семейство надо было пять раз в день. Зря она не обращала внимания на аппетит Рона в Хогвартсе, а ведь это был реальный показатель ее будущего. Колдовать в Норе так же было тяжело, иногда ей казалось, что сам дом пытался вытянуть как можно больше магии. На совместные ужины по воскресеньям она заставляла себя прийти и просто отсидеть их. Вокруг творящийся балаган приводил ее в недоумение. Как она здесь оказалась? В такой нелепой роли? Но были и хорошие моменты, она даже считала, что счастлива. Есть семья, много друзей, работа, муж, который слава Мерлину не был слишком страстным, и потому супружеский долг раз в неделю можно было и потерпеть, обдумывая новые проекты отдела.

– Грейнджер, - очнулась от своих мыслей она уже в столовой. Кричер подал прекрасный ужин и очень зря она механически жевала столь прекрасно запеченную рыбу в соусе.

– Да, профессор? – может он и мертвый, но ест как живой. Снова сдержала порыв перекреститься.

– Грейнджер, что с вами случилось? Даже рожа у Лонгботтомовской жабы была веселее чем ваша, – замираю с ложкой и полуоткрытым ртом. Вспоминается Тревор и как мы впервые его искали.

– Профессор! – сравнить меня с этим страшным жабом надо еще суметь. Я уставшая, а не страшная.

– И это при том, что никто и никогда не видел ее счастливой в руках у ее хозяина, - добил Северус. Продолжая так же невозмутимо пить свой кофе, третью чашку уже. А Кричер подает ему чашечку и кланяется, подает и кланяется.

– А вам какое дело? – может и не очень вежливо вышло, но и он комплименты сомнительные рассыпает.

– Мне? – вопросительно поднял бровь и, отставив пустую чашку, - Не обольщайтесь. Просто ваш вид не напоминает ту доставучую грифиндорку, что везде совала свой нос, – молча смотрю в стол. Поумнела видимо, но поздно.

– Вам виднее, – пью свой кофе и понимаю - готовил его не Кричер. У него так не выходит. С благодарностью взглянула на профессора, в голос не благодарю, а то еще какую колкость скажет.

– А почему у вас детей не было? – мой собеседник не страдал чувством такта и возможно даже не подозревал о его существовании. – Судя по вашим рассказам, с Уизли вы прожили немало?

Тема детей была для меня болезненной. Несмотря на карьеру и занятость, я каждый месяц проверялась зельями либо заклинаниями на беременность. Надеялась, что «труды» Рона наконец дадут свои всходы. Ожидала прибавления в семействе и Молли, каждый раз проводя меня осуждающим взглядом.

– Магическое ядро было слишком ослабленным, как и организм, магия не позволяла забеременеть. – Вспомнилась счастливая Флер, у нее уже было две дочки. Но вейлам маги с подобной печатью не были столь страшны. Отвечала я сухо и кратко, надеясь, что разговор истает сам собой.

– Может и к лучшему, умереть при родах вместе с малышом не самая завидная судьба, - довольно серьезно прокомментировал Северус. Я тоже знала, что шанс подобного исхода был довольно велик. И невольно удивлялась переменам в этом маге. Иронии с улыбкой, но скорее нейтральной, чем злой. А может шуткам. Хотя когда назад возвращался его мерзкий характер, мне тоже было привычно. Будто мир не сошел со своей оси и все на своих местах.