Эта религия гордости человеческой, основы которой халдейские ученые изложили три тысячи лет тому назад так же определенно и ясно, как они могли бы быть выражены в ХVIII веке Клодом де Сен-Мартеном, встретилась у левитов с учением совершенно отличного происхождения, но имевшем с этой последней странное сходство: в поклонении гордости расовой. Здесь нам приходится говорить о странном извращении, проникшем даже в среду правоверных евреев, касающемся предназначения Израиля и обетования истинной веры, им полученного.

Пророки не переставали твердить евреям ту истину, что Бог избрал народ еврейский, дабы сделать из него «избранный народ», что Он направлял и охранял его с особенной любовью и что другие народы никогда не были предметом такого постоянного попечения. Эта мысль, не всегда удерживавшая евреев на наклонной плоскости, ведшей к отступничеству, однако, заставляла их убеждаться в их племенном превосходстве.

В силу уверенности, что Божество имело на них особые виды, многие из них верили, что это божественное избрание было справедливой наградой за заслуги их расы. Они рассматривали «завет» сынам Израиля, как договор между двумя силами, закреплявший за евреями, в обмен за их верность, материальное господство над прочими народами; презрение, смешанное с ненавистью, было единственным чувством, которое им внушали другие народы, что же касается до их собственного, то он, в их представлении, возвышался до признания себя «народом-богом» более, нежели «народом Божьим».

Таково было состояние умов большей части обитателей Иудеи, когда пленение открыло им Халдею с ее мудрецами. В то время когда Ассирия, Иран, Мидия и Персия были населены исключительно воинами, когда все способности финикийцев были поглощены торговлей, евреи и халдеи являлись двумя самыми развитыми народами Азии. Несходные во многих отношениях, они были близки по развитию своих образованных кругов: поклонение гордости человеческой, убаюкивавшее халдеев, служение расовой гордости, вдохновлявшее евреев, способствовали их взаимному пониманию и влиянию друг на друга.

В нашу задачу не входит выяснение того, что халдейская философия сначала, а впоследствии персидская, заимствована у левитов. Достаточно будет напомнить, что предание называет учителем Зороастра еврейского пророка Даниила или Эздру, и что, вне сомнения, там надо искать зарождение некоторых возвышенных начал, вытекающих из еврейского единобожия, встречаемых в учении азиатского философа. Обратно, халдейское мышление властно воздействовало на правоверное еврейство и послужило основанием зарождения секты, долженствовавшей видоизменить Израиль и возвратить его имени этимологический смысл: «тот, кто борется с Богом». Это была секта «фарисеев», название которой происходит от еврейского слова «особенный», которое само по себе заставляет думать, об ереси и схизме. [20]

Ни в Писаниях, ни у еврейских историков, до пленения вавилонского нигде не упоминается о фарисеях, а после появления работ Мюнка никем более не оспаривается, что эта секта зародилась именно во время этого пленения, как следствие влияния, которое халдейская философия оказывала на некоторых еврейских ученых, по большей части левитов. Но если выводы Мюнка на этот счет достаточно доказательны, то он, как, нам кажется, недооценивает важность заимствований, сделанных этими учеными евреями из доктрин их учителей. Они в действительности заимствовали от них не только долю суеверий, касавшихся сущности вещей, их перевоплощений и свойств первичных начал, но также и самую основу пантеистического учения, которую они, правда, переделали на еврейский лад и которую постарались согласовать с гордостью «избранного народа». Из этого то вклада халдейского мышления в еврейскую мысль и образовалась Каббала (или предание) фарисеев, долго передаваемая изустно от учителей к ученикам, вдохновившая восемьсот лет спустя изложение Талмуда и нашедшая свое полное выражение в Зефер-ха-Зогаре. [21]

Прежде, чем гордо провозгласить себя, как выражение чаяний евреев, «предание» фарисеев должно было преодолеть серьезные затруднения. Главное происходило от возврата правоверия, вызванного в еврейском народе пленением. Проповедывать изгнанникам, оплакивавшим разрушение храма Иерусалимского и вымаливавшим у Иеговы прекращения бедствий их родины, что сам Иегова не более, как пустая мечта, было не только идти навстречу полной неудаче, но еще и подвергать себя серьезным опасностям, из коих наименьшей была бы потеря навсегда какого бы то ни было влияния в Израиле. Фарисеи признали более разумным приобрести доверие своих соплеменников, став во главе, религиозного движения, притворно подчеркивая исполнение мельчайших предписаний закона я установив мелочные и сложные обряды. В то же время они развили новое учение в своих закрытых собраниях, настоящих тайных обществах, насчитывавших всего несколько приверженцев во время пленения и не превышавших 6000 членов во время Иосифа Флавия, времени их наивысшего развития.

Это собрание ученых пантеистов должно было очень быстро приобрести руководящее влияние на еврейский народ. Когда персы завладели Вавилоном в 538 году до Р. Х., евреи надеялись на окончание своего пленения. Оно действительно закончилось два года спустя указом Кира, разрешавшим желающим вернуться на родину. Первая партия из 5000 евреев отправилась вскоре после этого под предводительством Зоровавеля, и увеличилась затем новыми переселенцами, ведомыми Эздрой и Неемией. [22] Но с пророками, возвращавшимися восстанавливать храм, к сожалению, вернулись и фарисеи, осквернявшие его своей ересью.

Впрочем, ничего, могущего непосредственно оскорбить национальное чувство, не прорывалось наружу во всем том, что они считали возможным открыть из своей тайной науки; как бы глубоко они ни были проникнуты халдейским пантеизмом фарисеи все же сохранили нерушимо свою племенную гордость. Эта религия «обоготворенного человека», которой они пропитались в Вавилоне, рассматривалась ими как работающая на пользу евреев – существ высших и избранных. Обетование всемирного господства, которое правоверные евреи почерпали в Законе, фарисеи понимали не в смысле царства Бога Моисеева над народами, но в виде материального владычества евреев над вселенной. Ожидаемый Мессия не являлся для них искупителем первородного греха, победителем чисто духовным, долженствовавшим подчинить мир своему духовному водительству, это был временный царь, залитый кровью победоносных войн, который сделает Израиля владыкой мира и растопчет все народы под колесами своей колесницы. [23]