Разбить чужую кружку я не успела, кто то, схватил меня сзади за руки, и в плечо воткнулась игла. Пока лекарство действовало, я успела заметить Лариску, стоявшую с красными глазами и закрывающую рот руками. А дальше опять темнота.

Мне снился Мишка. Он стоял весь в белом, белая, льняная рубашка и брюки, а его глаза ласково улыбались. Он целовал меня, а я держала его за руку и не отпускала. Он со мной, пусть и во сне, но со мной.

Я не хотела отпускать тот сон и лежала с закрытыми глазами. Почему то руки не слушались, и ногами я тоже не могла пошевелить. Открыв глаза, я увидела маленькую комнатку, с моей одной кроватью, возле двери, опираясь на стену, сидела Лариска. Она смотрела на меня испуганными и в тоже время жалостливыми глазами. Я перевела взгляд на руки, они были крепко привязаны широкими ремнями к кровати, ноги в таком же положении, как и руки.

Я уставилась в потолок. Его нет. Все кончено. Мое счастье разбилось в самолете. Я не могла сдержать слезы и рвущиеся из груди крики. Ларка обняла меня и начала трясущимися руками гладить по голове. Я уткнулась ей в плечо и заревела еще сильней.

– за что? Ларис, почему такаа.
– я рыдала. Не могла остановиться. Так больно мне не было никогда в жизни. Я потеряла его. Навсегда.

– Ритуля, я не знаю что тебе сказать,- Лариска гладила меня по голове и тоже ревела вместе со мной.
– Поплачь зайка, тебе станет легче. Выпусти всю боль наружу.

Не знаю, сколько времени мы так просидел, оторвал нас друг от друга врач. Он выгнал Лариску домой, сказав, что уже поздно и ночевать нужно дома, а за мной присмотрят. Мне, если честно было все равно.

Мне хотелось умереть, похоже Лариса понимала мое самочувствие, потому что не хотела оставлять меня одну, но врач сказав ей, что мне вколют успокоительное на ночь и пригрозив вызовом охраны, сумел отправить подругу домой. Когда Лариса ушла, я начала просить врача развязать меня и отпустить домой. Мне не чего, делать в больнице.

Но он не внял моим просьбам, померил давление и ушел. Через какое то время пришла медсестра и сделала укол.

– Сережа, господи, что нам делать? Как ей помочь справиться с этой болью?- услышала голос мамы. Я лежала не открывая глаз. Хотелось, что бы ко мне вообще никто не приходил, а просто оставили меня в покое. Забыли про мое существование. Я умерла, вместе с пассажирами того самолета, а вернее с одним из них. Мне не хотелось ничего. Никакой помощи. Только оставьте меня в покое. Мне не нужно их сочувствие, они не могут понять, как это больно терять часть себя.

– уходите,- мой голос стал хриплым, от вчерашних криков.

– Доченька, мы с тобой, позволь нам помочь тебе.- мама взяла меня за руку и посмотрела в мои глаза.

– УБИРАЙТЕСЬ! УЙДИТЕ! Я НЕ ХОЧУ НИКОГО ВИДЕТЬ. ОСТАВЬТЕ МЕНЯ ОДНУ!- я заорала, что было сил и, если отвернутся, всем телом не могла, повернула голову к стене.

– Доченька, мы...

– ВОН!

– Марин, не спорь.

Отец вывел маму из палаты, и я опять разревелась. Нет не от того, что я первый раз в жизни нагрубила родителям. От того, что моего Мишки никогда не будет больше рядом. Он никогда не поцелует меня, не обнимет своими сильными руками. Его больше нет. Больше не будет нас, все наши планы, так и останутся планами. Больше никогда не услышу его нежный голос, и он больше никогда не скажет мне, что любит меня. Это никогда просто съедало изнутри. Как жить дальше без него? Я не вижу никакого смысла в своей жизни.

На четвертый день нахождения в больнице, меня освободили от ремней. Посетителей, по моей просьбе, ко мне не пускали. Все время я лежала на кровати, свернувшись клубочком и не обращая внимания на все вокруг.

Есть и пить меня практически заставляли силой. Каждое утро ко мне приходили два медбрата и одна медсестра. Они впихивали в меня завтрак и кружку воды, а вот в обед и вечер у меня получалось от них избавиться. Я претворялась спящей и они уходили ни с чем. Но, наверное, им хватало и того, что я завтракаю. На похороны к Мишке я так и не попала. Меня не отпустили, я закатила истерику и опять провалялась под действием успокоительных сутки.

Так прошло два месяца. Боль и не хотела уходить, все сильнее окутывая меня с головы до ног. Благодаря только тому, что врачи постоянно кололи мне успокоительное, я не сошла с ума от горя. Каждый день ко мне приходил то ли психолог, то ли психиатр, в моем состоянии, в котором я пребывала, многие считали меня сумасшедшей. Она говорила, что то о моем будущем, что все наладиться, но я пропускала все мимо ушей. Я думала только о нем. Мысли о нашем не состоявшемся будущем постоянно были со мной.

Вначале второго месяца после крушения я поплыла. Мне начало казаться, что он рядом со мной. Его голос слышался мне каждый вечер, каждую ночь я видела его во сне, а утром, не отпуская тот сон, делала вид, что это взаправду происходило с нами, а та авария, была лишь сном. Я разговаривала с ним, строила планы, и ждала его каждый день. Но эта моя идиллия продлилась недолго. Психолог, которая занималась мной, заметила мое состояние и решив вернуть меня в реальность показала мне видео с места крушения, видео того как самолет в небе загорелся, и видео некролог по всем погибшим. Мишина фотография была пятой. Пятой. Она в голове отложилась как мигающий огонек.