Мама – при посторонних она просила называть ее исключительно Мелани, – у которой через три месяца должна была состояться свадьба с уже третьим по счету и весьма обеспеченным мужем, была настоящей хищницей. Если продолжать аналогию, то я на ее фоне была лишь милой домашней кошечкой. Недаром моим излюбленным местом стало кресло у камина, где, закутавшись в бабушкин плед, все еще пахнущий ее духами, я любила проводить дождливые вечера. В отличие от ровесниц, я не любила клубы, предпочитая вечер с горячим чаем и книгой гомону толпы, извивающимся телам и грохоту музыке. Быть может, этим и объяснялось, что у меня так мало подруг.

Вот и сейчас, в воскресный вечер, я читала за столом. Привычным жестом, не отрывая взгляда от книги, потянулась за чашкой. Это была во всех отношениях уникальная чашка из старинного сервиза, из светлого фарфора, с изящной ручкой и тонкими стенками – настоящее антикварное чудо. Ей бы стоять за стеклом, собирая лишь пыль и восхищенные взгляды редких гостей в моем доме. Но соблазн пить из такой красивой чашки оказался сильнее.

Моя рука схватила лишь воздух. Недоуменно переведя взгляд вправо, я увидела чашку на другом конце стола. Вскинула бровь – каким образом она могла там оказаться? Несколько мгновений я буравила чашку подозрительным взглядом, словно в надежде, что она сама даст мне ответ. Пожала плечами и, перегнувшись через стол, пододвинула ее поближе к себе. Глотнула обжигающе горячего кофе и, отставив чашку в сторону, вновь углубилась в чтение.

Через полчаса я сдалась – глаза уже слипались. Поднесла чашку к губам, собираясь допить свой излюбленный напиток и… недоуменно поставила на стол. Чашка была пуста.

– Серьезно? – спросила я в тишину особняка.

Несмотря на усмешку на губах, мне было совсем не весело. Даже как-то… не по себе. Ведь я-то знала, что, даже задумавшись, не смогла бы допить залпом горячий кофе – я всегда ждала, когда он немного остынет. Но и о призраках-любителях кофе я слышала впервые.

– Не смешно, – буркнула я, направляясь в спальню. А у самой по спине пробежал холодок. Я вдруг почувствовала себя под прицелом невидимых глаз, и отогнать эту навязчивую мысль оказалось не так-то просто.

На этом престранном эпизоде неприятные сюрпризы не закончились. День спустя я обнаружила, что книги, тщательно выстроенные на полках огромной бабушкиной библиотеки корешок к корешку перепутаны. Одни свалены в кучу, другие поменялись местами с третьими. Я стояла напротив огромных шкафов от пола до потолка, и меня бросало то в жар, то в холод. Слава богу, что за окном был день, иначе от всего увиденного мне стало бы совсем жутко.

Я вернулась в спальню и села на кровать, скрестив ноги. Итак, похоже в «Лавандовом приюте» действительно водились духи. Я задрала голову вверх, словно пытаясь взглядом проникнуть сквозь потолок на чердак, где, по словам бабушки, обитал призрак бедняжки Тили, погибшей в годы войны. Неужели это действительно она безобразничала в доме? Или… кроме нее здесь был кто-то еще?

От этой мысли я окончательно растеряла самообладание. Да, я люблю истории о призраках – но, как оказалось, не тогда, когда являюсь их героиней! Нервно сглотнув, я пошла на кухню. Даже сейчас, залитая солнечным светом, она не казалась мне безопасной. Чашка стояла там, где я оставила ее вчера – ну хоть на этом спасибо.

Мелькнула еще одна догадка, более приземленная и лишенная сверхъестественных объяснений – что я попросту оказалась лунатиком, и это именно я брожу по дому по ночам и переставляю книги. Но стать вдруг лунатиком на семнадцатом году жизни – почти так же фантастично, как и встретить в доме призрака. Да и история самопередвигающейся и самоопустошающейся чашкой в эту теорию никак не вписывалась.

Мне свойственно подходить к самому простому делу со всей серьезностью и основательностью. Вот и сейчас я запаслась блокнотом и перед тем, как отправиться спать, набросала схематичные рисунки всех комнат «Лавандового приюта». Зарисовала примерное расположение книг, расположение треклятой чашки и антикварных кукол в закрытой бабушкиной спальне. И только после этого с чистой совестью и чувством выполненного долга отправилась спать.

Наутро я встала в боевом расположении духа и решительно принялась обследовать дом. Вердикт: статуэтки на камине переставлены, книги в библиотеке поменялись местами – и, что самое любопытное, полки с новыми книгами, которые из дома привезла с собой я, оказались нетронуты, а вот те, которым насчитывалось уже больше полутора веков, поменяли свое прежнее расположение.

Итак, настало время признать очевидную истину: в моем доме обитали призраки.

Глава вторая

Ночь снова меня позвала.

Я резко открыл глаза, словно бы какая-то сила сама распахнула веки. Поднялся с кровати, не зажигая газового светильника, добрался до двери – тьма была мне родной, и я превосходно в ней ориентировался.

С тех пор, как я остался один, как моя Орхидея в очередной раз вырвала из груди и растоптала мое сердце – и долгие года до ее появления в моей жизни, я спал в одежде. Наверное, было глупо на что-то рассчитывать, но я не мог позволить себе тратить драгоценное время на лихорадочные поиски одежды. Да, я отчаянно верил – или же опять путал веру с надеждой – что однажды, когда ночь снова меня позовет, я стану не жнецом, а спасителем.

Я выбрался из дома, стараясь не потревожить покой дремлющих слуг – чудаковатых, но милых супругов Эйзерваль. Они, увы, были уже немолоды, и спали плохо и чутко.

Ночь была безлунна, и лишь газовые фонари вдоль улицы разбавляли густые чернила, разлитые над городом. Я шел, постукивая тростью по мостовой, и иной раз мне казалось, что над моей головой висят огромные часы, методично отстукивающие минуты. Минуты… до чего? Или же стук чьего-то сердца, которое вот-вот остановится.

Я спешил, но старался не привлекать к себе лишних взглядов, как репейник, вцепляющихся в меня. В эти мгновения меня будто окружал некий ареол, невольно притягивающий ко мне чужие взгляды. Мимо, грохоча колесами по мостовой, промчался экипаж. И если кучеру я оказался безынтересен, то сидящая внутри кеба леди внимательно на меня посмотрела. И тут же, словно чего-то испугавшись, поспешно отвернулась от окна. Что-то в моих глазах ее напугало.