В пятницу, около 5-ти часов вечера, мимо сторожевой будки с надписью "Пост охраны", протарахтел старенький мотоцикл "ИЖ" с коляской и по размытой дождями песчаной дороге, въехал на охраняемый объект "ВСК" - временная стоянка катеров. Подъехав к берегу реки, мотоцикл остановился возле причальной боны.
В пятницу, около 5-ти часов вечера, мимо сторожевой будки с надписью "Пост охраны", протарахтел старенький мотоцикл "ИЖ" с коляской и по размытой дождями песчаной дороге, въехал на охраняемый объект "ВСК" - временная стоянка катеров. Подъехав к берегу реки, мотоцикл остановился возле причальной боны.
Annotation
Уманский Валерий Юрьевич
Уманский Валерий Юрьевич
Брат лихой
В пятницу, около 5-ти часов вечера, мимо сторожевой будки с надписью "Пост охраны", протарахтел старенький мотоцикл "ИЖ" с коляской и по размытой дождями песчаной дороге, въехал на охраняемый объект "ВСК" - временная стоянка катеров. Подъехав к берегу реки, мотоцикл остановился возле причальной боны.
Сторож, Николай Злобин, по прозвищу Колька Варнак, налив себе полстакана азербайджанского портвейна "Агдам", пальцами выловил из стакана большого, чёрного жука, вылившегося вместе с вином.
– Ты смотри!
– тут тебе сразу и закусь имеется, ну ничего, мы не брезгливые - сказал он, ухмыльнувшись, и положил пойманного жука на стол. Колька Варнак - это прозвище ему дали потому, что всех мужчин и парней он называл "варнаками", - был большим поклонником "Агдама", не смотря на то, что называл он его, и пойлом, и бормотухой, и даже помоями. В советское время популярность этого вина объяснялась его не высокой ценой,- почти вдвое дешевле водки, и почти 20% -м содержанием спирта, поэтому такая "мелочь" как насекомые, и густые, мутные осадки на дне бутылки, ему прощались.
Поднеся стакан к губам, он зажмурил глаза и медленно, процеживая вино сквозь зубы, начал пить. Увлёкшись процессом, он не успел разглядеть мотоциклиста-нарушителя, проскочившего мимо его поста.
– Ах ты, "крюк-котелок", - выругался он своим самым крепким ругательством и, закусывая на ходу сушёным пескарём, поспешил на берег, чтобы выдворить его за пределы охраняемой им территории. Подойдя ближе, он узнал в "нарушителе", сына капитана катера "КС" - Лёньку.
– Здорово, варнак!
– отца, что ли, приехал встречать?
– спросил он.
– Здрасте, дядь Коль, - ответил Лёнька, разматывая удочку и намериваясь, пока есть время, половить пескарей. Не успел он ответить, как из-за поворота реки, выскочил катер и начал стремительно приближаться к стоянке.
– Что-то они сегодня запаздывают, - проворчал сторож.
Катер был закреплён за бригадой сплавщиков работавших на самом дальнем пикете, который находился в 100 километрах от посёлка, вверх по реке. Там имелся большой дом, срубленный из толстых брёвен, в нём стояли 8 железных кроватей и большой стол с лавками, в центре. На улице, перед домом, был навес, под ним сложена печка с плитой и сколоченные из толстых, обрезных досок - стол, и две лавки по бокам, - это была летняя кухня. На пикете бригада жила и работала с понедельника по пятницу, и обеспечивала свободный проход леса по своей дистанции в 25 километров.
Когда катер причалил, Лёнька заметил, что на нём, кроме бригады сплавщиков, находились ещё несколько молодых людей, парней и девушек, сидевших на корме катера.
– Пап, - это что за пассажиры?
– спросил Лёнька, сошедшего на берег, отца.
– Да вот, туристов по пути подобрали, - ответил отец, - они сплавлялись на плоту и налетели на залом. Плот у них вынесло на стремнину, они и растерялись, ребята молодые не опытные, отрулить от залома не смогли. Плот, похоже, хлипкий у них оказался, вот его и разорвало, течение-то бешеное. Они говорят - "и рюкзаки, и палатки, и спальники - всё утонуло". Слава Богу, что хоть сами живые остались, кое-как выбрались по отмели на остров. Мы им там костёр развели, да горячим чаем отогрели, а то они уже как цуцики посинели от холода.
Вскоре подъехал дежурный автобус, сплавщики загрузились в него со своими баулами, забрали с собой и туристов - "садитесь ребята, мы вас до остановки электрички подбросим, а там вы уже почти дома". Тем временем Лёнька стаскал с катера к себе в коляску привезённые трофеи - мешок с рыбой и бачёк с мясом, "маралятиной" - отцова доля от общей добычи. Пока отец оформлял передачу катера под охрану, Лёнька подготовил его к стоянке, - задраил люки, снял клемму с аккумулятора, закрыл на замок рубку. Отец, выйдя из сторожки, махнул Лёньке рукой - подъезжай - сел на заднее сиденье и они поехали домой.
Окончив в этом году 8 классов, Лёнька, с одобрения отца, решил поступать в речное училище. Потом, когда отслужит, - это была его мечта - непременно на Тихоокеанском флоте, на большом военном корабле,- он будет, так же как и его отец - капитаном катера "КС" - такую перспективу нарисовал себе Лёнька на ближайшие годы.
Подъехав к дому, Лёнька открыл ворота, загнал мотоцикл во двор, затащил домой рыбу и мясо. К приезду отца у Лёньки, как правило, баня была уже натоплена, веники, - один пихтовый, другой берёзовый - запарены, поэтому, когда отец спросил: - Ну, что сын, банька-то у тебя, готова?
– он ответил:
– Когда уезжал, накидал полную топку, сейчас сбегаю, подкину ещё, а то, наверное, уже всё прогорело.
Лёнька, в свои не полные 16 лет, уже мог по дому делать всё: и дров на зиму нарубить, и сено накосить, и огород под картошку вскопать. Ни от какой работы по хозяйству он не отлынивал. Подкинув в бане дрова в железную печку, он помог матери накрутить на мясорубке "маралятину" на котлетки, которые очень любил, туда обычно добавлялось свиное сало, лучок и перец, и вместе с отцом пошёл в баню.