Стоит только ей заговорить, а у меня воздух из легких вышибает.

А не дай, вселенная, зазеваешься и пропустишь интонацию в разговоре. Все капец, эта злобная фурия уже копошится там, куда доступ ей категорически запрещен.

Короче, особа еще та!

Но, какая же мягкая, уютная, так бы и не отлипал от нее. Любава, ну сделай что-нибудь хорошее. Не просыпайся! Дай поверить в звезду желания!

Зверь, делая вид, что тоже спит, измурлыкался весь. Как же, лежит с мечтой своей израненной души! Еще, немножко и об ноги тереться начнет, лишь бы не прогнали. До чего опустился! А еще хищником зовется!

Тьфу, смотреть противно!

Но рученьки, от вреднюги моей, все равно не уберу.

Сглазил.

– Кэрис, а Кэрис, тебя как, шантажом или пониманием? Можно совместить, понимание с шантажом или шантаж с пониманием? – спросила Любава, да так, что ехидство отдыхало.

«Зараза, экспериментаторша, головная боль, стазис вселенной, кошмар двух идиотов, типа жреца и прорицателя. Маньячность самоубийцы, слабость зверя и мое пожизненное недоразумение» – обреченно подумал Кэрис.

– А помолчать? Такой момент, когда можно поверить, что ты ласковая, нежная, добрая, а не мозговое наказание, – тоскливо ответил Кэрис.

Да неужели молчание?

Ну, ничего я её приложил. Надо подумать в этом направлении, может получится. А что получится? Вселенная, не дай тебе силы, чтобы хоть что-то получилось!

– Кэрис? А ты уверен в своей просьбе? И почему шёпотом? В каюте еще кто-то есть? Кого, ты еще приволок в свидетели, что членовредительство с моей стороны имеет место? Что за мазохизм, плакаться на моем плече, из-за моих же недостатков?

Вот как, это можно выдержать? Я вслух произнес, то что говорить не должен никогда, и получил вынос мозга.

Стерва из стерв, и вот она моя Жена. Чем больше я её узнаю, тем чаще возникает нездоровый интерес узнать её получше. А это, неприемлемо в данной ситуации.

– Кэрис, ты почему молчишь? Не пугай меня, и так страшно. И вообще, спиливай свои клыки! Спать невозможно, когда в макушку два здоровых клыка упираются. Кэрис!!! Отвечай, у меня истерика! Прекрати смеяться! Я слабонервная! Могу что-то не так понять, и капец!

Кошак хохотал, нееет, эта сволочь укатывалась от ржачки, если конечно, уместно так обращаться к этим, как их там.

Через захлебывающий смех, это самцовое эго выдало:

– Кому, неврастеничная моя?

Он честно пытался еще что-то сказать, но его так разобрал смеходром, что он ему выделил, достаточное время.

*** Любава***

Меня же бесило все. Мало проснуться в таких шикарных объятиях и помечтать о чем-то несбыточном, как тут же услышать, что ты, высшая, жизненная непотребность.

Докатилась. Да к довершению всего, его скоро разорвет от смеха.

Согласна, я не твоя мечта. Но, не так же, меня припечатывать своим пренебрежением.

Опять кто-то стучит. Будет тебе сейчас наглая кошара.

Я тоже веселиться могу.

Беру в руки пульт, нажимаю на кнопочку и пока дверь открывается, с чувством так, крепенько вжимаюсь в кошака, а другой ручкой, в поисках что еще погладить кроме его спины, хватаюсь за мощный, пушистый хвост.

Тот от неожиданности забрасывает на меня свою ногу, я от такой тяжести издаю стон. Рёв в два голоса со стороны дверей, припечатал мою голову в грудь кошаку намертво.

– Кэрис!

– Сволочь!

– Ты же клялся!

– Сними с нее свои лапы!

– Убери от нее свои руки!

Вот это залп!!!

Нет, горе сближает. Мы вжались друг в друга так, что стали единым целым, не отодрать.

Судорожно вцепившись ручонками в него, а он своими лапищами в меня, мы какое-то время были не в адеквате.

Вот так подстава, сама не ожидала от нас такой прыти.

И вот лежим мы, и только глазами вращаем, от творившегося вокруг безобразия.

Нет, что они себе позволяют! Мы ведь не, кто-нибудь, не знамо кто, мы ж все-таки супруги! Пусть вот такие – но супруги!

И не им нас осуждать!!! Судя по реакции Кэриса, он тоже был такого-же мнения.

Умница моя. Хоть в одном, но умница.

Скандал набирал обороты.

Эти двое вцепились в моего кошака. Если от Литрин он отбрыкивался ногой, то Тедис хорошенько и методично шлифовал его морду.

Причем мой супруг, честно укрывал меня своей грудью. Но, во всем этом была одна странность. Все происходило в полнейшем молчании.

То есть, они проорались у дверей и больше не говоря ни слова бросились на Кэриса.