– Так я вам и сказал! – рассмеялся Липкович.

– Не боись, вертолет за тобой присылать не буду, - хохотнул Иван Александрович и, поднявшись, протянул Герману руку. – Ну… хорошо отдохнуть. И это… я рад, что ты остаешься, но ты все равно дурак.

– Спасибо на добром слове, - ответил Герман со смехом и пожал протянутую руку. – В следующий раз уеду от вас, обещаю.

– Я запомнил. Свадьба. Наследники. Диссертация. Раньше не отпущу. Сам напросился! – с этими словами великий и ужасный покинул кабинет Липковича.

Герман лениво потянулся и вернулся к бумагам. Доделал отчет, оформил выписку Григораша.

Снова думал о Юльке – когда она скажет ему. Эта чудачка, похоже, решила, что если он нейрохирург, то не догадывается ни о чем. Он улыбнулся и взглянул на ее фотографию на столе. Его устраивало, как все складывалось. К тридцати годам иметь профессию, работу, жену и ребенка. Жизнь удавалась, и потому можно было позволить себе верить, что будут впереди еще и Цюрих, и, может быть, предложения получше.

Липкович довел порядок на столе до идеального, и делать стало нечего.

– Ничего не изменилось? – набрал он Валеру.

– Ящик пива у меня в холодильнике. Рыбка на любой вкус. Заедешь за мной, или мне трамваем добираться?

– Заеду, все равно делать уже нечего. Пока доберусь, и ты освободишься.

– Давай. Если что, у меня 112 кабинет. Не заблудишься.

Герман громко рассмеялся, почти до слез.

– Даже если бы хотел, уверен, каждая медсестра вне зависимости от возраста с радостью проводила бы меня к тебе.

– Уймись, Липкович, по морде дам. А у нас роддом, не травма. Так что первую помощь не гарантирую.

– Ладно, ладно, я сегодня добрый.

– Оно и видно. Я через час освобожусь. Подъезжай.

Липкович добирался на другой конец города чуть дольше. Машину припарковал недалеко от входа и легко взбежал по крыльцу. Оглянувшись по сторонам, мимолетно улыбнулся нестройным рядам мамашек разной степени кондиции и уже двинулся в сторону означенного Валерой кабинета, когда в голове что-то тревожно звякнуло.

В ярко освещенном больничном коридоре, прикрыв глаза, сидела Юлька. На лице ее, сливавшемся с бледной стеной, на которую она откинула голову, выделялись лишь темные дуги бровей. И в какой-то момент все стало настолько очевидно, что в душе его похолодело – уж лучше бы не понимать. Черт его знает, сколько он простоял, глядя на нее и зная, что она его не видит. Может быть, несколько бесконечных минут. А может быть, и секунды. Ему показалось, что долго.

Потом Герман метнулся к ней, но не успел и рта раскрыть, как рядом нарисовалась медсестра из разряда «особенно сердобольных».

– Вот и молодец, что позвонила своему-то, - закудахтала она, но звуки ее голоса пролетали мимо него, - куда ж тебе в таком-то состоянии? Что-то тебя, милочка, совсем развезло…

Тут Юлька подняла глаза и увидела его. Герман зло усмехнулся, разглядев отразившийся в них ужас.

– Я такси вызвала, - негромко отозвалась она, по инерции отвечая неравнодушной тетке.

А он еле сдерживался, чтобы не разораться прямо здесь, в коридоре. Медсестра предусмотрительно ретировалась, когда он бросил на нее тяжелый взгляд.

– Отменишь, - проговорил Герман медленно и отчетливо. Крепко ухватил Юльку за руку и поднял со стула. – Поехали!

Ее глаза сверкнули. Руку выдернула. Она всегда так делала, когда готовилась нападать.

– Ты здесь откуда? – прошипела Нескородева. – Следил, что ли?

– Ты сейчас серьезно? – зло усмехнулся он в ответ.

– Как никогда. В любом случае, можешь начинать читать нотации. Я готова послушать. Все равно хреново.

– Поехали. Или здесь понравилось?

– Да какая разница где! Сегодня ты должен был явиться домой поздно ночью и пьяный. И утром ничего не заметил бы. А раз так, то пофигу!

– Мне не пофигу! – Герман снова подхватил ее под руку и потащил к выходу.

Дорогой до машины она молчала. Молчала в коридоре. На крыльце. Пока он открывал дверцу и усаживал ее. Как только он сел возле нее сам, она будто завелась. Взгляд снова вспыхнул, резко повернула голову, но от этого движения поморщилась. И сдавленно заговорила: