А кошмары между тем участились. Теперь они терзали горемычного Владимира Николаевича каждую ночь. Снотворное больше не помогало. Жене Юлии Андреевне, казалось, дела было до этого немного. Мужа она не жалела. Но те неудобства, что он причинял ей своими воплями и резкими вскакиваниями по ночам, ее возмущали. Она тоже то и дело весьма ехидно говорила о психиатре, и Владимир Николаевич с трудом подавлял гнев.

* * *

Сидя в забитом человеческим мясом трамвае, Владимир Николаевич просматривал свежий номер «Литейских вестей». Погрузившись в чтение увлекательной статьи о славных деяниях местных слуг народа, Перов вдруг с ужасом ощутил, что его клонит в сон. Он испуганно затряс головой, сгоняя морок, и еще пристальнее вперил взгляд в газету, усиленно пытаясь вызвать в себе интерес к содержанию статьи. В этот момент вдруг противно заверещал трамвайный звонок, вагон неожиданно и резко затормозил, толпа в салоне с визгами и криком уплотнилась и синхронно подалась вперед. Владимира Николаевича бросило лицом прямо в спинную ручку переднего сиденья. Боль влетела в голову, и жалостливое старушечье причитание «Батюшки, мужчина убился…» Владимир Николаевич услышал, теряя сознание.

* * *

Это очень неприятное ощущение – когда тебе отрубают голову. Ты разделяешься на две половины – и вот одна половина катится, дурашливо подпрыгивая на булыжной мостовой, а другая несколько секунд стоит, обливаясь кровью, а затем с неприятным стуком падает. И в эти секунды ты чувствуешь себя то головой – глохнущей, слепнущей, кувыркающейся, то безголовым телом с его жалкими попытками сделать что-нибудь для своего спасения. А потом сгущается тьма, но сначала успевает проплыть до боли знакомое видение – казематы с чадящими факелами, ухмыляющийся детина в заляпанном кровью кожаном фартуке, цепи, свисающие с потолка, бледные лица дознавателей.

Это видение заслоняется другим – белый конь, рука в кольчужной перчатке, яростно сверкает под жгучим солнцем топор, обрушивающийся на чью-то загорелую бородатую физиономию… Потом тебе видится огромная площадь, заполненная жужжащей, бормочущей шевелящейся толпой. Чей-то хриплый голос каркает странные слова: «…повинны в многочисленных и ужасных преступлениях против Веры и против Короны… В связях с… И нечестивыми деяниями, коими… И навеки отвратили от себя благодать Господню…» Ты пытаешься выискать в этих словах какой-нибудь смысл, но без толку: слова вроде бы и понятны, но их значение настолько ужасно, что не может проникнуть в твоё сознание. Затем – невыносимый жар, страшная боль, ты кричишь, корчишься, задыхаешься, хвататешь огонь ртом и ноздрями, огонь в горле, в груди и в глазах… Но вдруг – полный покой, и ты видишь нечто, и вспоминаешь, и осознаешь: да, твой Бог, твой Бафомет – вот он! Невыразимыми, выстраданными путями ведет он тебя, словно ребенка, сквозь Тьму и Свет, и ты видишь все, ты взволнован и счастлив. В бесконечном потоке Гармонии несут тебя золотые драконы к самому Центру – туда, где в Сумеречной Цитадели сходятся все дороги Избранных Странников, чтобы снова разбежаться, но уже в иных направлениях.

* * *

Долго отходил Владимир Николаевич от сотрясения мозга, полученного в трамвае. Но самым поразительным было то, что его ночные кошмары прекратились – словно с тем нелепым ударом о поручень в голове Перова разбился какой-то адский ночной телевизор. Может быть, в связи с этим и характер Владимира Николаевича заметно улучшился – вспышки гнева и обидчивости исчезли, будто они и не приходили никогда. К радости жены, Перов стал предупредительнее и терпимее. Словом, жизнь как будто налаживалась.

В пятницу вечером, придя с работы домой и поужинав, Перов, вопреки давней привычке, не уселся вместе с женой у телевизора, а надолго уединился в ванной. Юлия Андреевна решила, что муженьку пришло в голову всего лишь принять освежающий душ, и заботливо крикнула из кухни:

– Не забудь трусы переодеть!

– Не забуду… – буркнуло из-за двери ванной.

Включив душ в полную мощь, Перов задумчиво постоял перед зеркалом Нестарый, весьма симпатичный брюнет смотрел на него из зазеркалья. Какие-то смутные, рваные, дымчатые тени плыли у него над головой. Наверное, пар от горячей воды… Чей-то непотребный смех доносился непонятно откуда – должно быть, от соседей. В углуг за стиральной машиной кто-то шуршал и скребся.

Конец ознакомительного фрагмента.