Культ мощей – одно из самых красноречивых свидетельств того, как человек Средневековья понимал священное, а для нашего современника, естественно, настоящее испытание его готовности искать рациональное там, где его на первый взгляд нет: в культе, предполагающем веру в магическую силу останков.

Различают два вида верований, называемых «орендизмом» и «анимизмом». Одно из них распространено на Востоке и предполагает в мощах способность постоянно изливать жидкость – это сила, которую приписывают, например, амулетам. На основе орендизма возник обычай расчленения тел и торговли мощами. В анимизме в большей степени ожидают от святого и его останков каких-то действий после смерти. Распространенный среди греков, этот культ не признавал никакого умножения, никакой торговли, никакого выставления напоказ. Христианский культ святых основан на убеждении, что святой обладает особой энергией, которая сохраняется в останках его тела или во всем, что могло соприкасаться с ним при жизни. Культ могил святых, аналогичный греческому, постепенно превратился в культ орендистского типа, стимулируя умножение реликвий, торговлю ими, их мобильность и посещаемость. Их сила на христианском Западе часто описывается в двух понятиях: virtus и praesentia. Первое означает чудодейственную силу, которой обладает реликвия, второе – ее присутствие здесь и сейчас. В 1030 г. по случаю освящения собора в Камбре собрали вместе останки всех святых диоцеза: реликварии поставили вокруг главного алтаря согласно иерархическому порядку, в котором первое место – на епископской кафедре – было предназначено мощам св. Герия, епископа Камбре в 586 г. 25 июня 1439 г. в хоре базельского собора в присутствии кардинала Арля, председательствовавшего на Cоборе, были выставлены все реликварии, хранившиеся в сокровищнице; некоторые из них установили на места покинувших собрание епископов, так что сами святые участвовали в церемонии. Мощи воспринимались как сами святые. Анимизм еще сильнее ощущается в случае с реликварием-рукой св. Фирмина, которой епископ амьенский пользовался для благословения. Такая короткость в отношениях с мощами могла побуждать верующих искать еще более тесного контакта с ними. Именно поэтому в XIII в. одновременно с гостией люди захотели видеть и мощи, ранее спрятанные в глубине закрытых ковчегов. Доселе мощи демонстрировались лишь в связи с большими праздниками.

Известен пример с только что упомянутыми мощами в базельском соборе. Некоторые из них были подчинены своеобразной иерархии: для самых важных были вырезаны из дерева цоколи, покрывавшиеся тканями разного цвета – белыми, синими, красными, черными с золотыми звездами, – в зависимости от ситуации. Знаменитый золотой алтарный антепендиум Генриха II, хранящийся ныне в Музее Клюни, помещался в ризнице и выставлялся только на семь великих литургических праздников: Рождество, Пасху, Пятидесятницу, Тело Господне, Вознесение, Всех Святых и в день именин императора Генриха.

Документ, составленный около 1500 г., рассказывает, что реликварии показывались двумя способами, согласно важности события: в менее важный праздник антепендиум и три главных креста не выставлялись. А расположение литургических предметов и реликвариев отвечало принципу абсолютной симметрии, как позднее в кунсткамерах. В основе этого принципа несомненно лежала мнемотехническая функция.

В церкви Сен-Марсиаль в Лиможе многочисленные паломники «требовали показать им святую голову обнаженной» (videre postulantium nudum sanctum caput), поскольку голова святого была вынута из реликвария. Обычность такого рода злоупотреблений подтверждается тем, что IV Латеранскому собору пришлось в 62-м каноне запретить вынимать мощи из реликвария (ut reliquae extra capsam non ostendantur). Зато в связи с возросшей потребностью видеть создается множество прозрачных или снабженных дверцами реликвариев.

Невозможно перечислить все формы, которые использовались в Средние века для хранения драгоценных мощей. Йозеф Браун некогда предложил типологию, слишком мало соотносящуюся с их функциями. С момента выхода его книги проведено немало исследований, и сегодня можно говорить о настоящей переоценке значения этих предметов, которая не предполагает специфического разделения формы и функции.

Чтобы показать мощи, их помещали в какой-нибудь простой сосуд, а тот, в свою очередь, – в драгоценный предмет, который мог обретать различные формы. Иногда реликварий мог повторять вид самой реликвии: таких немало привезли из Константинополя после 1204 г. Целая серия изменений, которым подвергались реликварии, сродни желанию видеть, столь ярко выразившемуся в новом евхаристическом ритуале и характерному для всего XIII столетия. Например, активно стали использовать хрусталь, позволявший оптически увеличивать святые частицы, но обладавший и собственным символическим значением, изобретали настоящие драматические мизансцены, участники которых дейктическими, указывающими жестами свидетельствовали о присутствии мощей.

Использование хрусталя в качестве витрины или линзы для реликвии положило начало такому типу предметов, который с замечательной лаконичностью выражает назначение реликвария. Написанный в XII в. пресвитером Теофилом трактат «Об обработке драгоценных камней», включенный в его знаменитый «О различных искусствах», предлагает различные способы резки хрусталя для изготовления наверший епископских посохов или паникадил, но не реликвариев. А в третьей четверти XIII в. появляются ковчежцы с прозрачными стенками, позволяющими видеть их содержимое. Для их изготовления предпочтение всегда отдается хрусталю. Согласно Теофилу, в его время хрусталь просто просверливался для крепления или для того, чтобы вместить реликвию. Позднее же с помощью сверла хрусталю стали придавать нужную форму. Цилиндрические «витрины» заключались в оправы различных размеров и форм: кариатиды, филактерии, повозки, архитектурные элементы, сосуды, ампулы и т. п. Значительное число хороших мастерских по обработке хрусталя, судя по всему, концентрировалось в Париже, на среднем Рейне, Маасе и Мозеле, а также в Венеции. До XII в., судя по всему, активно работали мастерские в Каире: им приписывают многочисленные фатимидские ювелирные изделия, попавшие на Запад в XI в. Как бы то ни было, начало применения хрусталя относится к каролингской эпохе, а расцвет приходится на XII–XIII вв.

Самые ранние реликварии, в которых верующие могли видеть завернутую в шелк гостию, находятся в церкви Санкт-Петер в Гезеке (Вестфалия) и в музее Шнютген в Кёльне. Они оба датируются приблизительно 1200 г. Следует упомянуть также немного более поздний реликварий – руку св. Атталы в Страсбурге.

Драгоценным камням, в том числе хрусталю, помимо аллегорического смысла приписывались и магические свойства. Согласно бл. Августину, хрусталь символизирует превращение зла в добро, для Григория Великого – Христа. Храбан Мавр говорит о том же: «Свидетельство пророка Иезекииля доказывает, что хрусталь символизирует твердость ангелов или воплощение Господа (Quod autem crystallus signifcet soliditatem angelorum vel incarnationem Dominicam, in illo testimonio Ezechielis prophetae probatur). Вкус Средневековья к ложным этимологиям привел Майстера Экхарта к сопоставлению «Христа» и «хрусталя».

Конец ознакомительного фрагмента.