– Возможно, вы правы, – задумчиво произнесла Алиса. – Но я хочу вам сказать, что я по-своему любила Золотарева. Он был человеком непоследовательным, иногда готовым к неоправданным компромиссам, но ярким и талантливым. Возможно, в другое время и в другую эпоху он стал бы известным ученым и даже приличным человеком. А во время правления «Золотого тельца» ему пришлось приспосабливаться, ловчить, лгать, давать взятки. И все это наложило отпечаток и на наши отношения, и на его душу.

– Не нужно считать эпоху виноватой в ваших проблемах. Виноваты всегда люди.

– Вы правы. Но люди живут в рамках определенной эпохи. Как выгодно было быть порядочными и честными людьми в эпоху социализма. Вернуть украденный кошелек или отказаться от незаработанной премии. Про таких писали в газетах, их приводили в пример, они были настоящими героями тех лет. А сейчас все изменилось. Оказывается, честность – это глупость, порядочность – это пошлость, умение жить предполагает умение обманывать других и ловчить за счет ближних. Вы понимаете, что произошло. Отменили нравственность. Какая бы она ни была при социализме, фарисейская, не всегда достаточно правильная, не очень искренняя. Но были некие нормы поведения. Существовали нравственные нормы, на которых держалось общество. А сейчас все отменили. И тот, кто украл больше других, оказался в героях, тот, кто сумел обмануть и предать быстрее, оказался умнее. Какая нравственность может быть в наше время? Самый главный смысл жизни – это деньги. А все остальное только ненужная суета. И, значит, все дозволено. Раньше отменили Бога, а сейчас отменили Мораль. И тогда можно проводить свингерские встречи, подставлять собственных жен, предавать своих друзей, спать с их женами, в общем, все дозволено. Если вы смогли заработать деньги, неважно, каким путем, значит, вы в полном порядке, а если не смогли, то вы полный дурак со всей своей моралью и нравственностью.

– В мире еще не было подобных переходов от социализма к капитализму, – невесело заметил Дронго, – может, поэтому переход так болезненно затянулся. Культ книги заменили на культ телевизора, культ семьи на культ свингерства, культ Родины на культ денег, культ нравственности на культ вседозволенности. Я тоже не идеализирую прошлое, но когда внезапно опрокидываются все прежние нормы, люди теряют привычные ориентиры. И нравственные в том числе.

– Вам, наверно, приходится тяжело, – неожиданно произнесла Алиса, – сталкиваетесь с таким количеством негатива. Как вам удается противостоять этому? Неужели вы действительно верите в свою миссию? Или наивно полагаете, что Добро всегда побеждает Зло? Но вы не похожи на наивного человека. Тогда что дает вам силы?

– Не знаю. Но я искренне верю, что помогаю людям. Может, в этом и состоит моя миссия. Это не инстинкт «охотника», нет. Мне бывает даже жалко оступившихся и провинившихся людей. Человек слаб, я это точно знаю. И в слабости своей совершает противоестественные и омерзительные поступки. Судить его я не берусь, но обнаружить преступника и указать на него я считаю своим долгом. Хотя бы для того, чтобы предотвратить подобные преступления в будущем.

– Кто, по-вашему, убил моего мужа? – в упор спросила она. – Сегодня днем вы так и не захотели мне конкретно ответить. Мы с вами говорили о трех подозреваемых.

– Боюсь, что мне пришлось немного расширить этот круг, – признался Дронго, – и сейчас я проверяю новую версию.

– Вы считаете, что это были не Солицыны?

– Пока у меня нет твердой уверенности, я стараюсь не высказывать своих предположений.

– И вы снова не скажете мне, кто его убил?

– Пока нет. Но завтра вечером я постараюсь назвать имя убийцы. Этого вам достаточно?

– Вполне. Я должна знать, как мне относиться к людям, которые нас окружают. Хотя и не представляю себе, как я теперь буду общаться с Павлом или его супругой. Даже не могу себе представить. Нам, наверно, будет стыдно смотреть в глаза друг другу после случившегося.

– Это был сон, – сказал Дронго, – кошмарный, ужасный сон. Он закончился, и вы проснулись. Не нужно ни о чем помнить. У вашего мужа было составлено завещание?

– Насколько я знаю, нет. А почему нам нужно завещание? У моего мужа нет других наследников, кроме его дочери. Это я точно знаю.

– Она не основной наследник, – улыбнулся Дронго.

– Как это не основной, – встрепенулась Алиса, – что вы такое говорите? Разве у него были другие дети? Но это невозможно, этого не могло быть…

– Нет, нет, – успокоил ее Дронго, – я имею в виду не его возможных детей. Дело в том, что ваша Лиза уже совершеннолетняя и, значит, по российскому законодательству не может претендовать на его акции и наследство без оставленного завещания.

– А кто может? – дернулась Алиса.

– Вы. Вы единственный наследник состояния своего мужа. Его компании и всех его акций. Но я должен вас предупредить, что ваш пакет может сильно упасть в цене, если вы срочно не примете необходимые меры.

– Я в таких вопросах ничего не понимаю, – отмахнулась Алиса, – пусть приедет Ираклий, и вы с ним поговорите. Он хорошо во всем этом разбирается. Они все время говорили на эту тему с мужем, и тот радовался, какая светлая голова у нашего зятя. У него уже есть своя небольшая компания.

– Когда они приедут?

– Уже скоро. Значит, завтра мы сможем узнать, кто убил Золотарева? Я вас правильно поняла?

– Да, – ответил Дронго, – иначе завтра меня депортируют из этой страны. Это и в моих личных интересах.

Она улыбнулась.

– Значит, вы думаете только о себе, – сказала Алиса, – получается, и вы такой же, как и все остальные.

– Разумеется, – ответил Дронго в тон женщине, – а кто сказал, что я лучше других? Мы все продукты своей эпохи.

Они рассмеялись.