– Ты говорил, что это церковь еще энеанских времен?
– уточнил Вильгельм.
– Тогда, скорее всего, нам на этаж ниже, там будет алтарный покой. Там, наверное, и будет сидеть их глава. Если я еще что-то понимаю в ласомбра.

– Не так быстро, - внезапно осадил его Квентин, - ты не знаешь Черного Лютера.

– Так просвети нас, - обернулся я к гангрелу, немало удивленный его знакомством с главой клана Ласомбра в Хоффе.

– Он весьма близок к Патриархам и уже много лет страдает оттого, что он - вампир и больше не может даже войти в церковь. Он давненько уже хочет покончить с собой, но никак не может решиться на этот поступок, все размышляет как бы побогоугоднее это сделать. Если я еще не позабыл его, то он должен валяться на полу где-то под самой крышей.

– Откуда такая осведомленность?
– спросил я.

– Отбрось подозрения, Кристоф, - рассмеялся гангрел.
– Мы с ним, с Лютером, почти ровесники. Некогда, во времена падения империи Каролуса Властителя, мы вместе громили нейстрийских тореадоров. Тогда-то он и окончательно свихнулся на религии, и церковь эту углядел. В ней адрандцы сожгли несколько десятков женщин и детей, прятавшийся при штурме города.

– Славный экскурс в историю, - бросил Вильгельм.
– Так куда нам идти?

Я кивнул им и зашагал следом за Квентином. Он привел нас в еще больший зал, соседствовавший с тем, где мы перебили гулей. В центре его на чем-то вроде алтаря или большого саркофага лежал тощий человек в черной рясе, лицо его было костистым и чертами, напоминающими ястребиные.

– Привет, Лютер!
– бросил Квентин.
– Все еще раздумываешь над тем, как бы покончить с собой.

– И ты здравствуй, Квентин, - ответил ласомбра, даже не делая попыток подняться с алтаря.
– Ты с друзьями пришел по мою душу. Орси прислал.
– Он не спрашивал.

– Что-то вроде, - кивнул тот.
– Хотя я больше своей волей. Вообще-то, я собираюсь представить небольшой счет капелле тремере. Меня прихватил их краловский лорд, хотел гаргулью сделать.

– Хорошо, - протянул Черный Лютер, - что ты пришел сегодня. Помнишь, за тобой должок, как раз со времен обороны Хоффа от адрандских тореадоров. Пришло время заплатить его, Квентин. Убей меня. От твоей руки я приму смерть с радостью.

Квентин даже не обернулся на нас, он подошел к так и не шевельнувшемуся с нашего появления Черному Лютеру, взялся за недлинный рычаг и резко рванул его вниз. Раздался жутковатый скрип и крыша особняка начала медленно расходиться в стороны. Квентин поспешил отойти от алтаря подальше, палящие лучи коснулись Черного Лютера, принявшего боль без единого звука.

Это только в легендах и суевериях вампиры при первом же попадании лучей дневного светила рассыпаются в прах - даже ласомбра, особенно чувствительные в этом отношении, получают лишь более серьезные ожоги. Однако длительное пребывание на солнце убивает нас, причем долго и весьма болезненно. Какой же силой воли надо обладать или до какой степени отчаяться, чтобы добровольно обречь себя на ТАКУЮ смерть.

Я вышли из зала, заполняемого солнечным светом из расходящейся крыши, но в соседнем коридоре нас ждали. Граф Орси собственной персоной и при нем с десяток рыцарей Матери Милосердия и два десятка арбалетчиков.

– Вы сделали за меня все работу, господа, - улыбнулся Орси, - хотя я лично рассчитывал только на то, что вы расчистите путь для моих людей. Но все равно, благодарю вас. Я теперь прошу следовать за мной!

– Куда именно?
– поинтересовался я, беря меч на изготовку.

– Сопротивление бесполезно, - бросил главный розенкрейцер, единственный из всех полноправный брат, остальные были полубратьями и ландскнехтами.
– Мы здесь, чтобы препроводить в нашу обитель.

– Орси, - прошипел я, выпуская Дикие когти, - мы тут все поляжем, но тебя, обещаю, я отправлю к Патриархам!

Я сорвался с места в молниеносный прыжок, Вильгельм и Квентин не отстали ни на йоту. По знаку одного из полубратьев арбалетчики вскинули оружие, но прежде чем они спустили скобы, мы врезались словно в какой-то совершенно невидимый щит, и тут же болты отшвырнули нас обратно. Я плюхнулся на пол - один болт застрял у меня в бедре, еще два - в груди и один - в животе. Человеку этого хватило бы с лихвой, но так просто с жизнью - или что там у нас вместо нее - не расстаемся.

В себя привело ощущение того, что наступила ночь и почти полное отсутствие крови. Если я не напьюсь в ближайшие несколько часов, то зверь возьмет надо мной верх, а после я и вовсе впаду в торпор. Я поднялся с холодного пола нашей темницы, куда, как я смутно помню, притащили нас розенкрейцеры, огляделся. Стандартный каменный мешок, рассчитанный на двоих человек, вот только нас тут сидело трое и Квентин вполне может сойти за двух, так что было довольно тесно.