– Напишите на бумаге эту формулу, чтобы секретарь заседания зафиксировал её в протоколе.

– Ага, счас, думаю я. Так я Вам и принёс ключ от сейфа, где лежат мои денежки.“ Делаю вид, что мучительно вспоминаю содержимое формулы и говорю, что предварительно должен свериться со своими записями. Министр, однако, таким ответом не удовлетворяется. Тем более, что ответ прозвучал не так, что к нему можно было прицепиться и продолжать раскручивать обвиняемого (При этом презумпция невиновности на меня конечно же не распространяется. Я же не ровня ему, в конце концов.). Поэтому он берет в руки мобильный телефон, вроде бы намереваясь позвонить куда-то, и глубокомысленно произносит: "Очная ставка всё расставит по своим местам.”

– Вряд ли Якоб даст показания, – удрученно заявляю я.

– Это ещё почему? – насупившись вопрошает министр.

– Ну как же? Он ведь умер!

– И когда же он успел это сделать?

– В 1705году.

Если бы это была очередная серия из сериала “Обмани меня”, то лицо министра вывели бы крупным планом на экран с объяснением гримасы полнейшего разочарования. Однако, министром так запросто не станешь. Нужно уметь не только делать важное лицо, но также делать его в нужном месте и в нужное время. И он, конечно, не ударил им в грязь.

Несмотря на это некоторая заминка все же образовалась. Для ликвидации ее последствий, вперед ударила тяжелая артиллерия в лице помощника председателя наблюдательного совета, который одновременно являлся помощником министра. А как же иначе? Аркадий Львович, розовощёкий 36-летний пончик, с уже наметившимся брюшком, свидетельствующим об окончательной победе умственного труда над физическим, начал своё выступление, с присущим ему, темпераментом и напором. Вообще-то без малого двадцать четыре года Шпажков гордо носил фамилию Эвельсон, но удачно женившись на дочери тогдашнего министра железнодорожного транспорта, взял фамилию жены, чем несказанно угодил тестю, денно и нощно переживающего за безвозвратную утрату, для будущих поколений, своей фамилии. “Особо хочу подчеркнуть», с пафосом произнёс он, «БЕЗОГОВОРОЧНЫЙ АВТОРИТЕТ Председателя Наблюдательного Совета федерации. Все отчётливо понимают, что судьба вида спорта в прямом и переносном смысле находится в его руках. Полностью отдаю себе отчёт в том, что имя Ивана Евграфовича, его личное участие и руководство федерацией позволяет спорту идти вперёд и развиваться. Спортивная общественность выступает резко против содержания письма и осуждает его. Наш единодушный вывод: "Такие письма дестабилизируют ситуацию в федерации”.

Ушат его славословий поверг меня в ещё большее уныние. Я бы с удовольствием покинул это гостеприимное место. Боюсь одного – не поймут, как пить дать. Тем временем эстафету высокопарных высказываний подхватил исполнительный директор федерации заявив, что министр является правой рукой президента Страны и что уже не далеко то будущее, когда эта рука будет неотделима от остальных частей тела. Не хватало только бурных аплодисментов для полного воссоздания партийного съезда эпохи застоя. Не знаю. Может быть дошло бы и до них, но как говорят англичане всегда есть какое-нибудь “но”. Вибрация мобильного телефона, лежащего на столе перед министром, принесла с собой долгожданную паузу и перерыв в работе “прокурорской коллегии.” После разговора по телефону, министр объявил о том, что произошло ДТП с участием множества автомобилей и ему необходимо побывать на месте происшествия. В отсутствии министра, разбирательство решили отложить. Я так понимаю, из-за невозможности принять решение, которое министр может в случае чего не одобрить. Я не скрывал своего счастья от осознания того, что все закончилось. Однако, президент сказал, что мой вопрос опять будет включен в повестку следующего заседания и мне сообщат, когда это произойдет. Я вылетел из зала заседаний с такой скоростью, что мне бы позавидовала пробка из бутылки шампанского. Кикелка впопыхах отключила переговорное устройство, по которому она, конечно же, подслушивала все, что происходило в зале заседаний.

Конец ознакомительного фрагмента.