Указанное обстоятельство, скорее всего, и смущало Николая I, но, поразмыслив, он согласился на этот брак. По всей видимости, император решил, что женитьба поможет сыну освободиться от «пагубной», по его мнению, привязанности Александра к юной фрейлине Ольге Калиновской, на которой он даже намеревался жениться. Отправляя сына в европейское путешествие, Николай, среди прочего, хотел разлучить двух возлюбленных, устойчивая связь которых начала всерьез его беспокоить.

Расчет царя на то, что продолжительная разлука может быть лучшим лекарством от любви, в данном случае оправдался. Потосковав первое время по Ольге, Александр постепенно стал ее забывать, тем более что в путешествии, продолжавшемся целый год, ему встретилось множество красавиц, проявлявших откровенный интерес к самому завидному в Европе жениху. Русским наследным принцем всерьез увлеклась даже юная королева Виктория, незадолго до его приезда занявшая английский престол. Александр с первой же встречи произвел на нее столь сильное впечатление, что при дворе Ее Величества пошли разговоры о русском браке. Этому способствовали частые уединенные встречи молодых людей, не скрывавших взаимной симпатии, а, может быть, даже и чего-то большего…

Когда об очередном увлечении цесаревича узнал Николай Павлович, он приказал ему немедленно выехать из Англии. Перспектива видеть сына принцем-консортом британской короны никак не могла устраивать российского самодержца. Он напомнил Александру о гессен-дармштадтской принцессе, настоятельно порекомендовав ему нанести повторный визит великому герцогу Одним словом, государь пересмотрел свой прежний взгляд на казавшуюся ему мезальянсом женитьбу Александра на Марии.

Послушный сын последовал указанию строгого родителя и поспешил в Гессен-Дармштадт, где уже проявляли беспокойство в связи с затянувшимся отсутствием жениха. Вскоре состоялась помолвка, а через два года, в апреле 1841 г., молодые люди обвенчались. Дочь великого герцога, как этого требовали законы Российской империи, предварительно перешла в православие и стала именоваться государыней великой княгиней Марией Александровной. Наделенная от природы хрупким здоровьем, супруга наследника-цесаревича, тем не менее, родит ему шестерых сыновей (Николая, Александра, Владимира, Алексея, Сергея, Павла) и двух дочерей (Александру и Марию).

Привязанность к жене не помешает Александру, никогда не отличавшемуся постоянством, время от времени заводить короткие романы, пока в марте 1865 г. он, уже десять лет как император, не встретит 17-летнюю выпускницу Смольного института княжну Екатерину Долгорукову, которая станет женщиной его судьбы…

После завершения обучения и женитьбы сына император начал активно привлекать его к участию в делах управления государством. Он ввел его в Государственный совет и в Комитет министров, поручил присутствовать на заседаниях Финансового комитета. Когда в 1842 г. государь на месяц уехал из Петербурга, он впервые доверил наследнику управление текущими государственными делами, а вернувшись, с удовлетворением обнаружил, что Александр успешно справился с ответственным поручением. В последующем император при отъездах из столицы оставлял государство на попечение цесаревича. С середины 40-х гг. он неоднократно назначал его председателем особых комитетов, занимавшихся различными вопросами государственной жизни, в частности, крестьянским вопросом (в 1846 и 1848 гг.). Как известно, Николай Павлович всерьез размышлял об отмене крепостного права, но потенциальная угроза разорения поместного дворянства остановила его в осуществлении этого благого намерения.

В 1850 г. цесаревич побывал с инспекционной миссией на Кавказе, откуда неожиданно для самого себя вернулся георгиевским кавалером.

В ходе поездки он посетил Тифлис. Кутаиси, Ахалцых, Эривань, Эчмиадзин; затем переправился в Баку, а оттуда, следуя вдоль каспийского побережья, через Дербент, добрался до незамиренного еще Дагестана, где продолжались боевые действия с отрядами неуловимого Шамиля. Здесь наследник, которого сопровождал в поездке наместник и главнокомандующий войсками на Кавказе генерал-адъютант граф Михаил Семенович Воронцов, оказался участником боевой схватки, в которой с риском для жизни проявил личное мужество, взяв на себя командование. Этот инцидент, имевший место 26 октября 1850 г., получил широкую огласку Вот что писал об этом французский посланник в Петербурге генерал де Кастельбажак в своем донесении в Париж: «Наследный великий князь вернулся из инспекционной поездки в Кавказскую армию, в ходе которой он посетил провинции этой части Империи. Во время одного из объездов вдоль линии границы русских владений его эскорт подвергся неожиданной атаке со стороны находившихся в засаде горцев, попытавшегося его захватить. Мгновенно сориентировавшись в обстановке, великий князь устремился во главе кавалерийского отряда на противника и сумел рассеять его, обнаружив великолепную храбрость. Князь Воронцов, свидетель этого боевого столкновения, попросил для Его Императорского Высочества георгиевский крест, который Император ему только что пожаловал» [5] .

В действительности никакой засады не было. Наследник во главе отряда пехоты и нескольких сотен казаков следовал из Воздвиженской крепости в Ачхой, когда заметил впереди неприятельский конный разъезд. Оставив позади свои главные силы, а также графа Воронцова, из-за недомогания следовавшего в коляске, Александр с двумя десятками казаков, устремился на противника, встретившего их беспорядочной стрельбой. Осознав явное превосходство русских, горцы, отстреливаясь, бросились бежать, а вошедший в азарт Александр продолжал их преследовать, далеко оторвавшись от отряда. Пришедший в себя главнокомандующий, немедленно пересев из коляски на коня, поспешил направить линейных казаков наперерез отступавшим чеченцам, которых удалось рассеять. Сам же поскакал догонять наследника.

Воронцов был всерьез напуган неожиданным порывом цесаревича, который в буквальном смысле рисковал жизнью, но отдал должное быстроте его реакции и храбрости. О происшедшем он сообщил в донесении императору, попросив для Александра крест св. Георгия 4-й степени. Николай удовлетворил ходатайство наместника, одновременно назначив новоиспеченного георгиевского кавалера шефом Эриванского карабинерного полка. Полученный крест позволил цесаревичу по возвращении в Петербург принять на равных участие в орденском празднике св. Георгия, ежегодно отмечавшемся 26 ноября.

Инцидент на Кавказе, помимо прочего, выявил одну черту в характере наследника престола, которую отмечали в нем внимательные наблюдатели – чрезмерную азартность, проявлявшуюся, в частности, в увлечении карточной игрой. «Единственный недостаток, который можно было бы приписать цесаревичу, – это его азартность, излишняя страсть к игре, но после того, как ему постарались внушить, что тем самым он может подать дурной пример двору, наследник старается сдерживать себя», – свидетельствовал граф де Рейзе, французский поверенный в делах при дворе Николая I. [6]

Среди других слабостей цесаревича некоторые осведомленные современники указывали на его непостоянство и недостаток энергии. Впрочем, другие – не менее осведомленные – отвергали это мнение, напоминая о той настойчивой последовательности, с которой Александр Николаевич, несмотря на противодействие недовольных, проводил глубокое реформирование Российской империи.

В целом же личные качества будущего императора вызывали скорее положительную, нежели критическую оценку тех, кто его знал. Здесь можно привести достаточно беспристрастное мнение двух французских дипломатов, лично соприкасавшихся с ним в начале 1850-х гг.