– Присаживайся, - сказал он, поднимая глаза от пиццы. И протянул мне руку с перстнем. Я улыбнулся ему во все зубы, но перстня не поцеловал. Это его встревожило, уже хорошо. Очко в мою пользу.

– Пиццу будешь?

– Спасибо, Святейшество. Ты ешь, не обращай на меня внимания.

– Ничего не хочешь? Салату?

– Я недавно заправился.

– Дело твое, хотя майонез у них тут - пальчики оближешь. Не то что в Ватикане, там приличной жратвы днем с огнем не сыскать.

– Давай к делу, Понтиф. Я ищу Бога.

– Считай, что обратился по адресу.

– Выходит, Он существует?

Это показалось им забавным, все загоготали. Громила, сидевший рядом со мной, сказал:

– Видали умника? Бога ему подавай.

Я малость подвинул свой стул, устраиваясь поудобнее, и прищемил ему ногу.

– Виноват, - но он все равно запыхтел от злости.

– Разумеется, существует, Люповиц, однако связаться с Ним можно только через меня. Ни с кем другим Он разговаривать не станет.

– И за что тебе такая честь, приятель?

– За то что я весь в красном.

– Ты об этом костюмчике?

– А ты не хохми. Это дело не шуточное. Вот я встаю поутру, одеваюсь в красное, и все разом усекают, кто тут у нас главный. Вся штука в одежде. Потому что, как ни верти, а если бы я разгуливал в слаксах и спортивной куртке, никто бы меня за религиозную фигуру не держал.

– Значит, и тут обман. Никакого Бога нет.

– Понятия не имею. Да и какая мне разница? Деньги-то я все равно огребаю хорошие.

– И ты никогда не задумывался о том, что в один прекрасный день прачечная не успеет вернуть тебе твой красный прикид, и ты обратишься в одного из нас?

– А я пользуюсь специальным однодневным обслуживанием. Приходится отстегивать пару лишних центов, но я так считаю - безопасность того стоит.

– Имя Клэр Розенцвейг тебе что-нибудь говорит?

– А как же. Научный департамент Брин-Морского колледжа.

– Научный, говоришь? Спасибо.

– За что?

– За ответ, Понтиф, - я поймал такси и помчался к мосту Джорджа Вашингтона, заскочив по дороге в мой офис и кое-что проверив на скорую руку. Подъезжая к квартире Клэр, я складывал вместе кусочки мозаики и они в первый раз вставали у меня по местам. Клэр встретила меня в прозрачном пеньюаре, и вид у нее был определенно встревоженный.

– Бог мертв. Тут были копы. Искали тебя. Они считают, что это сделал экзистенциалист.

– Нет, бэби. Это сделала ты.

– Что? Не надо так шутить, Кайзер.

– Это твоя работа.

– О чем ты говоришь?

– О тебе, бэби. Не о Хезе Баткисс, не о Клэр Розенцвейг - о докторе Эллен Шеферд.

– Как ты узнал мое имя?

– Профессор физики Брин-Морского колледжа. Самый молодой, из всех кто когда-либо возглавлял там кафедру. В середине зимы ты познакомилась на танцульках с джазовым музыкантом, который по уши увяз в философии. Парень был женат, но тебя это не остановило. Пару ночей в койке, и ты решила, что это любовь. Однако любви у вас не получилось, потому что кое-кто встрял между вами. Бог. Видишь ли, лапушка, он верил или хотел верить в Бога, но тебе с твоим опрятным научным мозгом требовалось точное знание.

– Нет, Кайзер, клянусь тебе, это не так.

– И ты сделала вид, будто изучаешь философию, потому что это позволяло тебе устранить кое-какие препятствия. От Сократа ты избавилась без особых хлопот, но ему на смену явился Декарт, так что тебе пришлось использовать Спинозу, чтобы пришить Декарта, а когда у тебя не заладилось с Кантом, ты устранила и Канта.

– Ты не понимаешь о чем говоришь.

– Лейбница ты превратила в котлету, но этого тебе было мало - ты понимала, если хоть один человек поверит Паскалю, тебе каюк, так что пришлось убрать и Паскаля и тут ты совершила ошибку, потому что доверилась Мартину Буберу. Он оказался слабаком, бэби. Он верил в Бога, и поэтому тебе пришлось ликвидировать Бога собственными руками.

– Ты сошел с ума, Кайзер!

– Ничуть, бэби. Ты притворилась пантеисткой, потому что это давало тебе шанс подобраться к Нему поближе - если Он существует, как оно и было на самом деле. Вы с Ним пошли на прием к Шелби, и когда Джейсона что-то отвлекло, ты Его замочила.

– Черт подери, кто такие Шелби и Джейсон?

– Какая разница? Все равно жизнь теперь утратила всякий смысл.

– Кайзер, - сказала она, внезапно затрепетав, - ты ведь не выдашь меня?

– Выдам, бэби. Когда убивают Высшее Существо, кто-то должен за это ответить.

– Ах, Кайзер, мы могли бы уехать вместе. Только ты и я. Давай забудем о философии. Осядем в каком-нибудь тихом месте, и может быть, со временем займемся семантикой.

– Прости, лапушка, но это не пляшет.

Лицо ее было уже мокрым от слез, когда она стянула с плеч бридочки пеньюара и я оказался лицом к лицу с нагой Венерой, все тело которой, казалось, твердило: Возьми меня - я твоя. Венерой, чья правая рука ерошила мне волосы, между тем как левая взводила курок "сорок пятого", который она держала за моей спиной. Однако нажать на спусковой крючок ей не довелось, потому что я всадил в нее пулю из моего "тридцать восьмого", и она, уронив пистолет, уставилась на меня неверящим взглядом.