– Спасение явилось тебе в моем лице!
– немного наигранно воскликнул я, подходя к ним и приставляя еще один стул к постели Паоло.

– Лучше бы ты появился когда на Паоло напали эти бандиты!
– резко бросила мне несколько незаслуженный упрек Изабелла.

– Вот и мне интересно, - в лучших традициях энеанской - она же классическая - риторики перевел я разговор в другое русло, - что случилось. Почему на тебя напали эти бандиты? Как бы то ни было, но ты - один из нас, из Братства Веронских студентов, каким надо быть идиотом, чтобы напасть на тебя, да еще и ножом ударить?! Все ведь знают, что мы будем мстить.

– Так получилось, - только и буркнул Паоло и я понял, что большего я от него не добьюсь.

– Мне он тоже отказался рассказывать, - бросила Изабелла, - как я его не уговаривала.

Я потрепал ее по плечу и подмигнул, мол, знаем мы нашего Паоло - бывает он упрямым, как сотня ослов. Изабелла отстранилась и глянула на меня, будто дырку прожечь пыталась.

Решив не мешать семейной сцене, я двинулся прочь из госпиталя. Может быть, Паоло и мог бы сказать правду мне, но только не в присутствии сестры, в чувствах к которой, похоже, не мог разобраться и сам, куда уж мне. Делать снова было совершенно нечего, возвращаться в "Чернильницу" не хотелось совершенно и я из имеющихся вариантов выбрал последний - вновь обживать свою комнату в университетском общежитии. Комната оказалась в полном порядке, точно такая же, как и когда я уходя запирал ее. Первым делом я с разбегу плюхнулся на кровать и как-то незаметно уснул, хотя солнце только перевалило за полдень.

Звенит сталь. За шпаги взялись все в роду Эччеверриа, мужчины, женщины, даже нам, совсем еще детям, дали длинные кинжалы, казавшиеся жутко смертоносным оружием, почти как шпаги дяди и старших кузенов.

– Марго, Лоренцо, - говорит дядя, - позаботьтесь о детях. Где "черный" ход вы знаете. Вперед!

– Торопитесь!
– подталкивает нас в спину самый старший из его сыновей Горацио.
– С Гаррамонами Галиаццо Маро!

Я тогда еще не знал кто такой этот Галиаццо Маро, но это имя меня почему-то напугало, я крепче сжал рукоятку кинжала. И тут двери, подпертые для устойчивости мебелью, распахнулись, на пороге комнаты стоял Марко, залитый кровью с головы до пят. Я не сразу догадался, что он мертв и кто-то играет его телом, словно бааловой марионеткой. Этим "кем-то" был Галиаццо Маро, вполне заслуженно прозванный Кровавым шутом. Он отбросил тело Марко и шагнул вперед, поигрывая шпагой. Я не запомнил его лицо, лишь ослепительную, белозубую, улыбку убийцы, заставившую сердце рухнуть в пятки.

– Как тебе мой маленький сюрприз, Вито?!
– как гром грянул голос графа Гаррамона - давнего и смертельного врага нашей семьи.
– Галиаццо Маро, он уничтожит для нас весь твой род!

– Оставь жизнь хотя бы детям, Джованни, - никогда не слышал в словах дяди таких интонаций - просящих, что ли.
– Эта наша вендетта - не их!
– Теперь их сменил холодный металл.

– Неееет!
– вместо графа протянул Маро.
– Это входило в мой контракт. За моей спиной только трупы! Репутация, знаете ли.

– Марго, Лоренцо!
– крикнул дядя, взмахивая шпагой.
– Бегом!

И вновь зазвенела сталь. Я не видел яростной схватки, разворачивавшейся за моей спиной, Лоренцо быстро развернул меня, схватив за плечи и мы бросились бежать. Но и "черный" ход был перекрыт людьми Гаррамона. Как выяснилось позже, среди наших слуг несколько продались врагам, проведя их в дом. Лоренцо прыгнул им навстречу, закрывая нас своим телом.

– Марго!
– крикнул он перед смертью.
– Торопись!

Марго, держа тяжелую для нее шпагу наперевес, вновь вытолкала нас из комнаты и захлопнула тяжелую дверь. Искать засов от нее не было времени, так что преградой она стала для врагов чисто символической, но тогда мне показалось, что как только стукнули друг о друга тяжелые створки, другая комната с ее звоном сталь и кровью скрылась от нас навсегда. Марго привела нас к окнам, выходящим в сад, пробраться через ограду которого ни нам, детям, ни ей, стройной девушке, не составило бы особого труда.

В саду нас ждал Галиаццо Маро, улыбавшийся все так же белозубо.

– В доме управятся и без меня, - объяснил он нам, - а я вот решил покончить с вами, детки.

Быстрый выпад - и Марго падает, ее кровь веером хлещет мне на лицо. Кажется, я кричал. Следующие минуты я не помню, словно кто-то вырезал их из памяти острым скальпелем. Потом была боль. Но не только она...

– Ты умираешь, мальчик, - у голоса, идущего из отдаленно напоминающую человеческую, но словно состоящую из чистого света, не определить признаков ни пола ни возраста.

– Я знаю, - удивительно трезво, самому себе удивляясь отвечаю я.

– Но можешь еще пожить, - говорит фигура, - ты ведь хочешь этого.
– Она не спрашивает, а утверждает.

– Хочу, - несмотря на это, отвечаю я.

– Я - Айнланзер, - говорит фигура, - и мне нужно тело, ибо грядут великие события, грозящие всему миру. Чтобы принять в них участие, как мне того нужно, я должен присутствовать в материальном мире, а без тела это невозможно.

– Но по окончании твоей миссии в материальном мире, я умру, - теперь уже утверждал я.
– Тогда у меня есть одно желание, ты можешь исполнить его?

– Назови его.

– Я хочу, чтобы отец возненавидел меня, - назвал я свое желание.
– Он сегодня потерял почти всю семью и я не хочу, чтобы он печалился еще сильнее, когда умру я.

– Что ж, будь по-твоему, коли ты так хочешь...

Я проснулся в холодном поту, как всегда не запомнив ничего из сна, но отчего-то будучи точно уверенным, что он про гибель рода Эччеверриа, последними из которого были я и мой отец. Мне чудом удалось выжить при нападении, отца же не было Ферраре. С тех пор мы не сказали друг другу и десятка не бранных слов, хотя он и платил первое время за мое обучение в университете, пока я не получил стипендию от ректората за отличную учебу.