Так просто написать историю с оттенком драмы, придумывая все новые и новые испытания главным героям. Ведь они - всего лишь выдумка, строчки на бумаге. Но что если однажды, волей случая, ты сам превратишься в героя своего романа, а выдуманная жизнь вдруг окажется реальной, как и выдуманная смерть, и уже тебе придется делать выбор?
Annotation
Так просто написать историю с оттенком драмы, придумывая все новые и новые испытания главным героям. Ведь они - всего лишь выдумка, строчки на бумаге. Но что если однажды, волей случая, ты сам превратишься в героя своего романа, а выдуманная жизнь вдруг окажется реальной, как и выдуманная смерть, и уже тебе придется делать выбор?
Способина Наталья
Глава 1
Глава 2
Способина Наталья
И оживут слова
И ОЖИВУТ СЛОВА
Глава 1
Скажи мне, Автор, кто я в этой саге?
Я на героя точно не похож.
Ты видишь только строчки на бумаге,
А я... ты знаешь, ненавижу ложь.
Я не хочу терпеть несправедливость,
Я злюсь, когда мой враг на шаг вперед,
Я не люблю твою дурную милость,
Ведь за нее опять предъявят счет.
Ты чью-то смерть, не думая, опишешь -
Опишешь и забудешь до поры,
А мне ведь после с этим жить, ты слышишь?
И выжить, и не выйти из игры...
Ответь же мне! А впрочем, нет... помедли.
Рассвет написанный немыслимо хорош.
Мне это утро вдруг почудилось последним...
Не отвечай - боюсь, опять соврешь.
Мою усталость перепишешь в смелость,
И я, конечно же, не поверну назад...
Но знаешь, Автор, мне бы так хотелось
Хотя бы раз взглянуть тебе в глаза.
Когда бессильно ветер треплет стяги,
Когда дрожит у уха тетива,
Ты видишь только строчки на бумаге...
Смотри теперь, как оживут слова.
'Солнце поднималось над Стремной, как и сотни лет назад, все так же играя на быстрых волнах. Оно золотило верхушки деревьев и пики сторожевых башен. То тут, то там слышались привычные звуки: крик петуха, звон колодезной цепи, скрип петель и половиц, негромкие голоса. Город просыпался, готовясь к новому дню. Новому дню новой жизни'.
***
Все началось с идеи написать книгу. Это не было целью всей моей жизни, более того, я была совершенно уверена, что из этого вряд ли что-то получится, и уж точно я не собиралась верить человеку, однажды сказавшему мне, что это непременно нужно сделать, однако я решила, что это неплохой способ развлечься, чем-то занять одинокие зимние вечера и отчасти спрятаться от реальности. За окном метель и грохот большого города, а там, в выдуманном мире, тепло и так, как хочется только тебе. А еще это ведь все не по-настоящему: можно сколько угодно играть в этот мир, выдумывая героям страдания, переживания, опасности. В конце концов, они всего лишь символы на экране монитора.
Кроме того, оказалось приятно просто мечтать вот так, с размахом. В обычной реальности, когда тебе двадцать четыре, жизнь уже более или менее похожа на черновик твоего будущего. Ты больше не мечтаешь о бескрайних космических просторах и белых пятнах на карте мира, зато можешь с уверенностью сказать, как все будет развиваться дальше. Если рядом есть тот, кто нужен, способен понять и наполнить твою жизнь, то ты непременно выйдешь за него замуж, родишь ребенка, окончишь институт и пойдешь работать по специальности, просиживая дни в душном офисе и считая часы до окончания рабочего дня. А потом дом - уютный, теплый, с детским смехом и привычными заботами.
Но иногда человека рядом нет, и мечтать о нем как-то глупо, потому что принц на белом коне остался в детской сказке, и он совершенно точно не ездит в метро. Или ездит, но не по твоей ветке. Иначе как бы ему удавалось в течение стольких лет проезжать мимо?!
В выдуманной же истории нет ничего невозможного, и все живет по твоим законам. Поэтому однажды я придумала мир. Впрочем, справедливости ради, надо сказать, что это был не совсем мир, а лишь маленькая его часть - город, где будут жить выдуманные мной герои. И в тот момент мне даже не пришло в голову, что это мир придумал меня и записал в свою книгу чернилами, очень похожими на кровь.
***
'- Деда, а почему наш город называется Свирь?
– мальчик лет шести отбросил в сторону пучок травы, которым до этого натирал деревянную плошку, утер рукавом вспотевший лоб и посмотрел на белолапого щенка, грызущего кость неподалеку.
Его дед, чинивший упряжь, некоторое время молчал, пытаясь поймать ускользающий ремешок подпруги и соединить его с новым. Поймал, закрепил, улыбнулся: все-таки есть еще сноровка, хоть глаза уж не те.