Володя всегда (и в целом - заслуженно) считал себя человеком достаточно разумным, почти практичным: отчего, не смотря на вышеупомянутые проблемы связанные исключи-тельно с локальной необузданностью собственного характера, безошибочно обходил рас-ставленные расплодившимися в неимоверном количестве жуликоватыми дельцами жи-тейские капканы вроде всевозможных бесплатных лотерей, распродаж и т.п. Опора на здравый смысл, подкреплённая пусть и не плотно систематизированными, но обильными знаниями, почёрпнутые из родительской библиотеки позволяли ему почти всегда избегать бытовых пробоин с этой стороны бытия, в том числе и для и так бесконечно дырявого и тощего кошелька. И когда он что-то не понимал, то прежде чем принять решение или выразить своё мнение по тому или иному вопросу во главу угла ставился принцип отточенный народом веками на собственной шкуре: "Семь раз отмерь - один раз отрежь". Но сегодня от неожиданности и необычайности происходящего он, что называется: выпал в осадок, и начал медленно, как ему тогда показалось, сходить с ума...

"Да кто вы, чёрт меня задери, такой! Как сюда проникли?! И, наконец, по какому пра-ву вы лезете в чужые мысли?! Я вот сейчас глаза открою, встану и покажу вам, где раки зимуют!" - попытался, было, возмутится на не известного, не званого и крайне самоуверенного гостя Уклейкин. Но наглухо слипшаяся за сутки молчания после свадебных изобилий глотка, лишь еле слышно, совершенно неразборчиво и безобидно рыкнула чем-то среднем между писком нечаянно раздавленного слоном мышонка и хрипом подавившегося огромной сосиской щенка.

– Как кто? Вы что же еще не поняли?
– вновь искренне изумился незнакомый прохлад-ный голос, - напрасно тогда я вас, Володенька, похвалил, напрасно... - И, умоляю, вас, на правах, хотя бы, гораздо как старшего... э... скажем... разумного существа: не стоит меня пугать какими-то там раками. Ибо, после вчерашней, развязанной вами же, на свадьбе друга драки даже без учёта смертельного количества выпитого - вам минимум пару дней отлёжаться надобно, а не кулачками размахивать; да и бесполезно это по от-ношению ко мне - в принципе. И потом, не всё ли вам равно: как я проник к вам в комнату, если именно вы меня и позвали? Для меня и нашего брата не возможного - нет, - как мо-лотом по наковальне продолжал печатать каждый слог голос незнакомца.
– Сначала приглашают, а потом чураются: что за люди пошли - прям, возьми и всё разжуй им: со-всем думать разучились, - несколько раздражённо заключил он.

"Не несите чушь! Никого я не звал и загадки ваши разгадывать - не намерен! Оставьте меня в покое и немедленно покиньте комнату от греха подальше", - всё более раздражал-ся Володя, в отчаянии сетуя про себя, что в действительности не может не только при-встать, но даже и произнести членораздельно, в голос свой нарастающий по всему фронту возмущённый протест.

– Как же-с... не звали...
– как бы передразнивая, немного обидчиво, но всё также уве-ренно и прохладно возразил голос, - сами же изволили чертыхаться почём зря - вот я и явился.

"Погодите..., погодите...", - вдруг, после секундной паузы, в течение которой, ошара-шенный уже откровенным признанием незнакомца мозг Уклейкина лихорадочно анализировал смысл услышанного, и откровенно побаиваясь признаться самому себе о страшной разгадке, с еле скрываемым разочарованием, беззвучно выдавил из взмокшего от напряжения сознания: "Вы, это...чёрт что ли?"

– Что ж: забираю свои слова, по поводу вашей не сообразительности обратно и по-звольте ещё раз представиться: Авов Никйелку - по роду деятельности и, по сути - чёрт... и ваш, как бы это точнее, выразится...
– куратор с тёмной стороны света что ли, ну или опекун, если вам так больше понравится!

"Час от часу не легче, - действительно пора завязывать... или уже поздно?.. Вот она - белая горячка, во всей, блин, красе - дожил, с чёртом лясы точу", - пытался ещё раз сам от себя безуспешно скрыть страшную догадку Володя от чего обескураженный организм его стал вновь обильно выделять пот, но уже на нервной, около истерической почве.

– Да не переживайте вы так раньше времени: я уже сказал, что недуг о котором вы так малодушно подумали про себя и страх которого пытаетесь безуспешно скрыть от меня может произойти, если только пить без меры продолжите. Так что свыкнитесь с тем, что всё это никакой не сон и не болезнь. И не тешьте себя напрасно бессмыслен-ными иллюзорными надеждами, - словно доктор успокаивающе молвил голос, дав окон-чательно и бесповоротно понять Володе, что сделанный им вывод о том, что голос не-знакомца исходит именно от некоего, пока невидимого им чёрта, носящего его имя на-оборот.

"То есть, вы и вправду что ли чёрт?" - обречённо и скорее не произвольно вырвался из Уклейкина импульс вопрошающей мысли, падающий со скоростью света в бездну от-чаянья и с бесконечно малой вероятностью, но, всё же каким-то чудом надеясь услышать отрицательный ответ.

– Нет в кривду! Опять двадцать пять! Не разочаровывайте меня снова, прям какой-то Фома не верующий, - послышались первые нотки раздражения в стальном голосе, весьма убедительно доказывающем, что он принадлежит именно чёрту.
– С вами, рус-скими, совершенно невыносимо работать: вечно вы начинаете во всём сомневаться и ко-паться пока сами себя и окружающих не изведёте до полного изнеможения. То ли дело Европа, а ещё лучше - Америка - одна приятность дело иметь: лишних вопросов не зада-ют, что не скажешь им, сразу верят, - продолжал он, добавив тембр упоительной меч-тательности, словно вспоминал о лучших годах своей жизни...
– Впрочем, ближе к делу, - тут же резко одёрнул голос сам себя по причине дефицита времени.
– Так вот, Владимир Николаевич, поскольку, вы, чертыхались всю жизнь сверх меры, то я по роду своей дея-тельности и явился, дабы предупредить, что если и впредь будете этим злоупотреблять, то большие неприятности в самом ближайшем будущем вам гарантированы.

"То есть вы хотите сказать, что ко всякому сквернословящему человеку чёрт, что ль являться должен? В таком разе вы, наверное, с грузчиков и прапорщиков вообще никогда не слезаете?" - то ли от безысходности, то ли по причине, разом схлынувшего от него вдруг страха в связи постепенным выхода из оцепенения, съязвил, Вова. Он вновь вошёл в редкое, но весьма глубокое русло своего вспыльчивого характера, прорывавшегося в подобных ситуациях наружу мощным фонтанирующим гейзером.

– Во-первых, - я ничего и никому не должен. Во-вторых, - это вы, люди, решили, что чёрт - ругательное слово. Но, согласитесь, любезнейший Владимир Николаевич, что это лишь дело вкуса и привычки, ибо, стоит дать вам любое иное имя для хулы, - вы также будете поносить им всё и вся. И, наконец, - не ко всем мы являемся, а только к тем, кто перебрал опредёлённый лимит упоминания нас по любому поводу в строгом соответст-вии со своим социальным статусом. Последнее, кстати, сродни одному известному среди верующих Ему людей изречению: не поминай всуе Имя... далее я, надеюсь, вы, как человек начитанный и, не атеистический, - знаете, - жестко, как по стеклу железом, резанул голос.