У подножия камня свернулась злодейка-змея.

Осторожнее, путник! Не то смерть коснётся тебя.

Чёрный ворон кружит, дожидаясь, куда ты пойдёшь,

Иль коня потеряешь, иль сам навсегда пропадёшь…

То не сказка, мой друг. Такова была воля Таро.

Кельтский крест** лёг на стол, припечатав на жизни тавро.

Кубки, посохи***– все предвещают лишь слёзы и боль.

Замыкает расклад карта смерти. Что спорить с судьбой?

И пентакли*** сошлись, как знаменья о лживости снов.

Быть иль нет? Всё решают мгновенья длиной в сто веков.

И у камня стоишь ты, не зная, что выберешь сам,

И возносишь молитвы к пустым и скупым небесам.

Но ответа не будет. Ведь, вправду, тебе — лишь тебе —

Дан был шанс выбрать жизнь и любовь для себя. По себе. ****

_____

*Слова песни И. Резника

**Кельтский крест — расклад карт в Таро

***Кубки, посохи, пентакли — название карт в Таро

****Моя песня

========== Глава третья. Странный вечер ==========

«…Пусть говорят, что приближается гроза.

Пусть говорят, что лгут и сердце и глаза.

Только не буду верить я таким словам.

Никому тебя я не отдам…» *

POV Марина

Я проснулась и сладко потянулась под пледом.

— Как же хорошо! Наконец-то, выспалась! Какие мягкие и удобные подушки и матрац. — подумала я. — Стоп, а я, собственно, где?

Я резко села на постели. Чужая комната, чужая кровать. На кресле, рядом спал Виктор. На прикроватной тумбочке лежали ампулы из-под лекарств. Я осторожно потянулась, чтобы взять одну из ампул и прочитать название. Слава богу, всего лишь витамины. И тут я всё вспомнила.

Флэшбэк

Я вышла из машины Виктора. Он передал мне цветы, предложив пойти со мной. Я отказалась и, попросив подождать, пошла к воротам кладбища. Хорошо, что могила мужа находилась недалеко от входа. Я медленно пошла к ней.

Странно, как сегодня безлюдно на кладбище, а ещё очень холодно и сыро. У меня такое ощущение, что кладбище, как вампир, питается горем, страданиями и отрицательной энергией людей. Поэтому, здесь все растения: цветы, кустарник и деревья не просто хорошо растут, а бушуют.

Я подошла к могиле, поздоровалась с фотографией мужа, присела на скамеечку и положила цветы на свежий холмик. Слёз не было, только усталость, страшная чёрная безысходная.

— Ну, здравствуй! Соизволила прийти, наконец! А я уже и не ждал!

Я оглянулась. Рядом никого не было.

— Спасибо за букет! Хорошо, что ты ещё помнишь, какие цветы я люблю!

И тут до меня дошло. Я же слышу голос мужа! Это — неправильно, странно и страшно!

— Ну, догадалась, наконец! Да, это я! Да посмотри же ты на меня. Я не кусаюсь!

Я перевела глаза на портрет и ужаснулась. Фотография выглядела, словно живая. Глаза блестели, ноздри раздувались, рот искажён в гримасе ярости.

— Как такое возможно?! — обратилась я к портрету. — Ты же умер!

— Умерло только моё тело, а моя душа — нет! И именно она будет следить за тобой всю твою жизнь, защищать, если нужно, и наказывать, если придётся! И… я уже знаю, что ты приехала ко мне не одна. Тебя ждёт около ворот кладбища очень импозантный молодой человек! Знаешь, дорогая, а я и не предполагал, что ты у меня…шлюха! Ну, с тобой-то я разберусь по-семейному. А его — УНИЧТОЖУ!

— Нет! — этот крик, вырвавшийся из моего рта, мало чем напоминал человеческий. Он больше был похож на крик раненого загнанного животного, которое поняло, что ему не выбрать из ловушки охотника.

Последнее что я запомнила, это то, что земля на могильном холмике, засыпанная розами, резко рванулась к моему лицу.

POV — Виктор

Я сквозь дрёму услышал, нет, даже не услышал, а почувствовал, что Марина зашевелилась. Вот она потянулась. Вот села на постели, вот загремела очень осторожно ампулами. Всё происходило как-то тепло, по-домашнему. Но потом что-то изменилось в худшую сторону. Я выпрямился в кресле и открыл глаза.

Марина смотрела, не мигая, в пустоту, прямо перед собой. Чёрный зрачок заполнил всю радужку, щёки стали бело-голубоватые, губы закушены. Она завернулась в плед, как в последнее спасительное средство, и дрожала.

Я, плюнув на условности и хорошие манеры, одним рывком пересел к ней на кровать, притянул её к себе на колени, обнял и крепко прижал к груди. Почувствовав моё тепло, она сама ещё теснее вжалась в меня и зашептала: — Нет, это неправда! Ты умер! Так не должно быть!