Я осторожна наклонилась, больше опасаясь полупереваренных мышей, чем укусов, но прежде, чем я смогла даже дотронуться до Игруньи, она метнулась мимо меня через открытую дверь.

– Держи её! – я закричала Бреду.

У него не было времени протянуть руку, даже если бы он хотел, но я была уверена, что нет.

Я могла это понять по тому, что его руки были все еще в карманах, и по тому, как он проигнорировал кошку и уставился на заднее сиденье.

Я бы не подумала, что Игрунья способна на такой выброс энергии, но за секунды она пронеслась по тротуару, прыгнула с мусорного контейнера на дерево и потом на крышу ветеринарного офиса. Добравшись туда, она села и уставилась на нас из-за водосточного желоба.

Я со стоном подошла к знанию:

– И что нам теперь делать?

Бред не последовал за мной.

– Я не знаю, что нам делать, но я собираюсь домой почистить машину. Она странно пахнет, и кто знает, что твоя сумасшедшая кошка наделала у меня под сиденьем.

Я повернулась к нему:

– Ты собираешься оставить меня здесь с кошкой, которая застряла на крыше?

– А что ты хочешь, чтобы я сделал? Полез туда за ней? Может быть, я сломаю шею в качестве прекрасного завершения вечера, – он распахнул дверцу машины и прыгнул на водительское сиденье. – Мне нужно избавиться от запаха, пока он не въелся.

Он захлопнул дверь, завел машину и поторопился с парковки.

– Придурок, – покричала я ему вслед. – Придурок! Придурок! Придурок!

Он исчез в потоке машин, даже не бросив на меня взгляда.

Я вернулась обратно и посмотрела вверх на Игрунью.

– И ты тоже придурошная кошка! Тебе мало того, что ты будишь меня каждое утро, ходя по моему лицу – теперь ты рушишь мою личную жизнь! Я...

Я остановила свою тираду, когда осознала, что несколько людей на парковке только что вышли из машин и все пялятся на сумасшедшего подростка, который кричит на стену здания.

Не взглянув на кошку, я прошла в клинику и на удивление доходчиво объяснила ситуацию администратору.

Она сочувственно пожала плечами, но не сдвинулась из-за стола.

– У нас нет приставной лестницы, но обычно кошки спускаются, если их достаточно долго зовут.

Правильно. Предполагалось, что я буду стоять на тротуаре бог знает сколько и выглядеть как идиотка, пытаясь урезонить кошку.

Я вышла наружу. Игрунья спокойно обозревала парковку со своего желоба. У неё определено не было намерений спускаться вниз. Я произнесла еще несколько угроз в её адрес, потому вытащила телефон из сумочки и позвонила домой. Пусть мама разбирается с кошачьим кризисом. Я хотела пойти куда-нибудь, где я смогла бы вытереть кошачьи слюни с джинсов. Кроме того, нужно было, чтобы она меня забрала, потому что Бред бросил меня около клиники.

Придурок.

Мама взяла трубку. Я хотела бы, чтобы она сожалела – нет, была подавлена – в этой ситуации, потому что это случилось по её вине. Вместо этого, она казалось раздраженной.

– Игрунья на крыше? Почему ты разрешила ей туда залезть?

– Я не разрешала. Я не давала ей позволения. Я ни разу не сказала её, что это хорошая идея. Попробуй поймать нервную напуганную кошку.

Мама вздохнула:

– Я сейчас приеду.

И она повесила трубку.

Я ждала на тротуаре с руками, сложенными на груди, время от времени поглядывая на Игрунью, я хотела еще немного поорать на неё, но не осмеливалась. Человек может вынести ограниченное количество чужих людей, считающих его сумасшедшим, и на сегодня я уже достигла своей квоты.

Наконец-то мама припарковала наш минивен. Она вышла из него, игнорируя меня, и подошла прямо к стене здания.

– Игрунья, пора кушать.

Кошка один раз мяукнула – своим нормальным голосом, а не голосом одержимой кошки, которым она общалась со мной, и спрыгнула с крыши.

Мама взяла её на руки и почесала под подбородком.

– Извини, что обманула, – сказала она кошке. – Но тебе нельзя ничего есть до операции.

Потом мама повернулась ко мне:

– Видишь, было не так уж трудно, правда?

Я смотрела на неё. Просто смотрела довольно долгое время.

– Мам, ты знаешь, что каждый раз, когда я хочу сказать как я благодарна за то, что мы моя мама, ты сообщаешь мне о том, как ты со мной трудишься по восемнадцать часов в день?

– Да.

– Ну, теперь я могу этим хвастаться. В следующий раз, когда ты мне расскажешь, насколько болезненны были роды, я расскажу тебе о том, как ты заставила меня отвезти кошку к ветеринару, и меня высмеяли, оцарапали, обслюнявили и я провела большую часть времени в машине с к бешеной кошкой на голове.

.

– У Игруньи не может быть бешенства, дорогая. Ей сделали прививки.

– Мне наплевать! – орала я. – Я все равно её ненавижу!

Мама нежно погладила кошку, будто бы осознав, какие переживания выпали на долю Игруньи. Я протопала к машине, но я все еще могла слышать, как мама негромко говорит кошке: – Не слишком расстраивайся из-за операции, Игрунья. Поверь мне, ты не хочешь детей. Конечно, они милые, пока маленькие, но они вырастают и становятся подростками.