— Что ты с ним сделал, Лоренцо? — спросила она, беззвучно шевеля губами.

«То, что делаю со строптивыми и непокорными вожаками. Он посмел бросить мне вызов и наказан. Но я хочу, чтобы ты это увидела, моя Тень».

— Я не твоя Тень, Лоренцо!

«Мне нравится, как звучит мое имя из твоих уст. Я жажду услышать, как ты будешь выстанывать его мне в губы, как выкрикивала имя Мэтью этой ночью».

Регина залилась румянцем. Эта сволочь все знает! Он был у нее в голове, он чувствовал все, что чувствовала она, и это было… это было гадко и возбуждающе одновременно. Боги, да что с нею происходит?

«Ты хотела его увидеть? Смотри!»

С грохотом распахнулась тяжелая железная дверь, и Регина от неожиданности отпрыгнула назад, но плотный ветер не дал ей отступить далеко, он с силой впихнул ее в камеру, из которой пахло зверем.

Небольшое сухое помещение делила пополам толстая решетка. А по ту сторону решетки был… человек? Нет, зверь. Он стоял согнувшись, спиной к Регине, и громко чавкал. Слишком большой для маленькой клетки. Вот он насторожил волчьи уши и медленно повернулся. Регина зажала рот ладонью и попятилась к двери, но уперлась спиной в чью-то грудь. Горячие руки легли на плечи, не позволяя отстраниться, сбежать.

— Смотри. Вот он, твой любовник.

Огромный человек-волк, покрытый жесткой черной шерстью, качнулся в их сторону на мощных ногах, при этом остатки штанов, слишком маленьких для мускулистого тела, угрожающе затрещали. Непропорционально длинные руки, увенчанные страшными черными когтями, отбросили в сторону обгрызенную кость. Мэтью — или то, что от него осталось — оскалил окровавленную морду и с глухим рычанием бросился на решетку.

Регина вздрогнула и сильнее прижалась к Лоренцо.

— Наш волк не любит клеток, — иронично прошептал в ухо вампир. — Они его пугают. До одури, до сумасшествия. Такой большой мальчик, а боится маленьких замкнутых пространств. Странно, правда?

Мэтью бился о прутья, и они гудели под ударами его крупного тела.

— Мэт, — тихо позвала Регина, не рассчитывая на то, что оборотень ее услышит. — Мэтью!

Зверь на мгновение остановился, в его желтых глазах проскользнуло узнавание, но тотчас сменилось звериной яростью.

— Это самая большая тайна нашего милого Мэтью, — с насмешливой нежностью прокомментировал Лоренцо. От его голоса по телу Регины прокатилась теплая волна. — Тайна, которую он хранит ото всех. Он не просто оборотень, он ликантроп.

— Ликантроп? О, боги!.. — беззвучно прошептала Регина.

— Он не контролирует себя в этом обличье. Не помнит, что творил, не помнит, как убивал. Зверь. Великолепное, идеальное оружие.

— Но зачем? Зачем ты заставил его стать таким?

Регина ни секунды не сомневалась, что именно Лоренцо запер разум Мэтью в этой кошмарной оболочке.

— Он посмел бросить мне вызов, — нежность в его голосе сменилась металлом. — Он забыл, кто хозяин, а кто — пес. Я не терплю предательства.

— Это из-за меня? Из-за меня ты наказываешь его?

Сердце болезненно сжалось. Оборотень замер, обхватил мощными пальцами прутья решетки. Казалось, он прислушивается к разговору. Может быть, понимает? Регина оторвалась от Лоренцо и сделала маленький шажок к разделяющей комнату решетке.

— Его? — Лоренцо усмехнулся, не сделав попытки ее остановить. — Нет, моя непокорная Тень, я наказываю тебя.

Регина пропустила его слова мимо ушей. Она медленно подходила к решетке, не отрывая взгляд от таких знакомых и родных желтых глаз.

— Мэтью…

Зверь моргнул, и Регина с болью увидела в его глазах разум. Он заскулил, по черной морде скатилась слезинка. А потом резко отскочил вглубь клетки и, отвернувшись от Регины, сжался на полу, тихо порыкивая и поскуливая.

— Мэтью…

Плечи оборотня резко дернулись, но он не оглянулся.

Мгновение Регина ждала — сама не понимая, чего. А потом внутри нее словно что-то оборвалось. Она резко развернулась к Лоренцо и закричала, выпуская скопившуюся за последние дни злость и отчаяние:

— Лоренцо, отпусти его! Я не могу так больше! Отпусти! Прошу тебя!

Вампир криво усмехнулся и едва заметно покачал головой. А Регина вспомнила слова Мэтью: он найдет того, кто тебе дороже всех, и будет мучить у тебя на глазах.

Она замолкла и сгорбилась, у нее больше не осталось сил — ни на просьбы, ни на протесты, ни даже на слезы. Все бесполезно. Что бы она ни говорила, мастер города все равно сделает по-своему.

Дверь камеры тихонько открылась, и заглянул Томас. Тихий, перепуганный и пытающийся стать как можно незаметнее. На Мэтью в клетке он старательно не смотрел.