Господи, для меня это слишком тяжело.

Большая рука Аехако обвивается вокруг моей талии, опять пристраивая меня рядом.

— Кайра? — его сонное бормотание, на мой взгляд, течет словно мед, и я чувствую довольно… выдающуюся эрекцию, которой, выставив ее напоказ, он прижимается к моей заднице. — Как твоя голова?

— Кажется, в порядке, — отвечаю я ему. — Но мне надо найти хоть какую-нибудь еду. И ванную.

— Ван… ную?

Спросонья я вяло киваю головой, разглядывая по сторонам помещение, в котором мы находимся. Выглядит как какая-то скромная личная кровать, должно быть, чья-то каюта. На противоположной стене висит потертый плакат, но я не могу разглядеть, что на нем. С потолка свисают несколько проводов, и все покрыто внушительным слоем пыли. Комната совершенно разобрана, вплоть до постели, которая представляет собой не что иное, как матрас, поверх которого разложены наши шкуры.

Я свешиваю ноги с постели и пытаюсь встать, проверяя собственные силы. Кажется, все в порядке, моя мигрень, вызванная операцией, прошла. Раз это частная каюта, не сомневаюсь, что где-то здесь есть туалет. Проводя руками вдоль нескольких любопытных на вид швов в стенах, мне удается найти то, что я ищу. Это уютный такой бункер со странной на вид уборной, которая слишком высоко от пола для человеческих ног. Дальше в стороне то, что выглядит похожим на душ.

Боже, я бы с удовольствием приняла душ. Я как-то умудряюсь залезть на инопланетный унитаз прямо перед тем, как задуматься, функционирует ли он вообще.

— Эээ…, компьютер? Удобства в рабочем состоянии?

— Вопрос: что такое удобства?

— Туалеты и душевые?

— Можно возобновить их работу, используя изобилие снега. Потребуется двадцать семь секунд, чтобы его расплавить и нагреть. Хотите продолжить?

— О, да!

К тому времени, когда я заканчиваю свои дела, с потолка душа уже хлещет вода. Поначалу моросит грязный дождик, а потом идет уже поток чистой воды, и я сую пальцы под воду, проверяя ее теплоту.

Она идеальна.

Издав слабый счастливый вздох, я снимаю с себя кожаную одежду и бросаю ее на пыльный пол, после чего залезаю под душ. Полагаю, что некоторые вещи — это промышленно развитые вечные ценности, потому что этот душ практически такой же, как человеческий, и я в полном блаженстве откидываю с лица мокрые волосы. Вот это — именно то, что мне было нужно!

— Кайра? — Аехако стучится в дверь. — Ты себя хорошо чувствуешь?

— Я в полном порядке, — отзываюсь я.

Через мгновение открывается дверь.

— Тогда ты не будешь возражать, если я зайду побыть с тобой?

Как только он ступает внутрь, я начинаю визжать, руками прикрывая свои девчачьи части тела.

— Что ты здесь делаешь?

Он разводит руками.

— Разве не очевидно? Ты спряталась здесь, поэтому я отправился к тебе.

— Я стараюсь принять душ!

— Душ?

— Искупаться! — меня просто бесит тот язык, который изучили ша-кхай и которому уже триста лет. С того времени многое в нашем языке изменилось. — Помыться!

У него появляется блеск в глазах, разглядывая меня сверху вниз. Пристальный взгляд Аехако прямо-таки обжигает.

— У меня в сумке есть мыльные ягоды. Я буду более чем счастлив помочь тебе помыться.

Румянец на моих щеках пылает, словно геенна огненная.

— Я голая.

— Я заметил, — взгляд, которым он меня окидывает, выражает высокую оценку. — И каждая часть твоего тела столь красива, как я себе и представлял.

Знаю, что мне следует сказать ему «нет», чтобы он ушел. Но тут меня осеняет…, а с какой стати я должна это делать? Какой смысл скромничать? Кто здесь, кто осудит или пристыдит меня? Мне хочется, чтобы он присоединился ко мне под душем. Мне хочется, чтобы его большое, синее тело прижималось к моему. Мне нравится, когда он заботится обо мне. Это заставляет меня чувствовать себя любимой и желанной, а это те два чувства, по которым я чрезвычайно изголодалась. Но… я понятия не имею, как завлечь мужчину в сексуальную ситуацию. Не в моем характере флиртовать в ответ. Поэтому я лишь взираю на него безмолвным, беспомощным взглядом.

Словно чувствуя мои муки, он мешкает.

— Хочешь, чтобы я ушел, Кайра?

Долгие мгновения я пристально смотрю на него. На большого семифутового инопланетного мужчину надета лишь набедренная повязка, которая никакой особой пользы его скромности не приносит. У него рога и бугристые наросты, что должно отпугивать. Но вместо этого, меня ужасно влечет к нему. Поэтому я набираюсь храбрости и мотаю головой. Не хочу, чтобы он уходил.

— П… принеси мыло.

Он тут же улыбается мне одной из своих быстрых, радостных «улыбок Аехако» и выходит из инопланетной ванны, оставляя меня лишь на считанные секунды, когда я могу попытаться, ну…, прихорошиться. Я рукой приглаживаю свои мокрые волосы и опускаю глаза, осматривая ноги, руки и свое бледное тело. Я не самая очаровательная из девушек. Опять же, полагаю…, это не имеет значения. Ему не хватает других людей, с кем сравнить меня, за исключением тех, с которыми я сюда попала. Когда он возвращается со своим маленьким мешочком с ягодами, я нервничаю и очень волнуюсь. Мои соски уже заострились и стали твердыми, и я улыбаюсь ему быстрой, застенчивой улыбкой, надеясь, что он найдет меня хорошенькой. И, если задуматься, то это странно, учитывая, что у него синяя кожа и он имеет рога, а я все ровно хочу, чтобы его влекло ко мне ради меня самой, а не только потому, что у меня есть влагалище.

Аехако ставит мешочек рядом, на столешницу, и вычерпывает оттуда горстку ягод. Я отодвигаю стеклянную дверь душа в тот же самый момент, когда он сбрасывает свою набедренную повязку…

И… ничего себе. Что ж, его размер куда больше, чем я поначалу «почувствовала». Видеть фотографии обнаженных мужчин, статуй и тому подобное — это одно, а вот совсем другое — заполучить полностью возбужденного парня, который стоит прямо перед тобой. У которого есть шпора. Нельзя забывать о шпоре. А я-то думала, что его хвастливый «подарок» в виде резного отображения своего члена был…, ну, чересчур сильно преувеличенным.