– Бета - это мой заместитель. Моя правая рука. Он мечтал, чтобы я занял определенное место в политической жизни города. Не буду вдаваться в особые подробности. Скажу лишь, что мне было это не слишком интересно, меня всегда больше привлекал бизнес. Но я пошел у него на поводу. Сам виноват. Дурак. А в итоге пострадала ты.

Он помолчал еще немного, а потом добавил:

– Не представляю, как искупить перед тобой вину. Чувствую себя беспомощным, словно новорожденный щенок. Не смог даже оградить любимую женщину.

– Любимую женщину?
– переспросила я. Не может же он это всерьёз?

Антон накрыл мою руку свой, но я непроизвольно вырвала свою, о чем тут же пожалела. Но было уже поздно. Оборотень лишь покачал головой.

– Да, девочка моя, любимую. Я всегда считал, что женщины понимают это раньше мужчины, - печально усмехнулся.
– Я люблю тебя, Ада! Сам не понял, когда это произошло. Сейчас, кажется, что любил тебя с самого начала. Злился на себя, а наказывал тебя за это. А вот осознал сегодня, когда вернулся и увидел лежащую тебя...
– оборотень сглотнул и замолчал.

До конца трапезы мы молчали. Никто из нас так и не притронулся к еде.

Антон размышлял о чем-то своем, а у меня из головы не выходило его последнее признание.

– Когда ты хочешь отправиться на остров? Сегодня вечером или завтра с утра? Мне надо договориться о катере. А хочешь снимем яхту и проведем пару дней в океане?

Мы снова были в номере Волжанова. Какие-то бумаги полетели в мусорную корзину, какие-то он убрал в сейф.

– Это что?
– полюбопытствовала я. Не то, что меня сильно это занимало, но молчание становилось просто невыносимым. Мы провели в тишине не только большую часть обеда, но и за всю дорогу до отеля никто из нас не проронил ни слова.

– Договор на свадебные услуги, - отмахнулся мужчина. А я подошла и вытащила их.

Я не понимала, что произошло, но чувствовала, что как будто что-то треснуло, словно надломилось в наших только-только начавшихся отношениях. Сколько мы были счастливы вместе? Часа три-четыре и совместную ночь. Грустно и глупо. Что заставило меня в тот момент предложить эту авантюру не понимаю до сих пор.

– Ты все еще хочешь жениться на мне?
– я нашла в себе силы и улыбнулась.

– Хочу, родная, но это не самая блестящая идея, - скептически произнес оборотень.
– Ты...

– Я переживу.

– Ада, я тебе уже сказал, что я тебя не собираюсь заставлять и...

– Ты меня не заставляешь, - перебила я его, пока мужчина все окончательно не испортил.
– Я хочу этого.

«Наверное,» - про себя закончила я.

На какое-то мгновение лицо мужчины озарилось радостной улыбкой, он сделал несколько шагов ко мне, явно намереваясь поднять на руки:

– Это лучший подарок на день...

А потом, словно вспомнил о чем-то, осекся, остановился и оборвал себя.

– Договаривай, если уж начал.

– Мне сегодня тридцать, - тихо произнес он. Но я услышала и была поражена. Интересно, почему не посчитал нужным сказать? Не стала комментировать. Впрочем, сказать мне было нечего. Предложить праздник? Не чувствовала в себе ни моральных, ни физических сил натянуто улыбаться целый вечер. Почему-то была уверена, что и Антону это не нужно. Подарка у меня тоже не было. А кричать: «Поздравляю» и дергать за уши желания. Поэтому просто подошла к нему сама и обняла.

Оказалось, у меня действительно было все для нужное для свадьбы. Не знаю, кто выбирал и покупал белое платье, но у этого неизвестного вкус был весьма утонченный. Ничего особенного с первого взгляда. Дорогой белый шелк. Обычный простой фасон. По сути платье в стиле Жозефины Богарне с искусной вышивкой под лифом. Никогда не носила ничего подобного. Хотя одно время платьица и кофточки, расклешенные от груди, были весьма популярны. Но как не странно, мне изумительно шло. Еще удивительнее было, что платье, как будто специально было пошито на меня.

Также Волжанов умудрился заказать для меня букет и венок из живых орхидей. Я была тронута такой предусмотрительностью и заботой.

Краситься не стала, волосы укладывать тоже. Это было выше моих сил и это было излишне.

Простая церемония, несколько росписей и вот я замужем. Никогда не думала, что это будет так легко и тяжело одновременно.

Две фотографии на память. Когда я услышала щелчок фотоаппарата, то испуганно обернулась, и вся сжалась.

Не знаю, что сделал Антон, но мы почти мгновенно остались одни.