Говоря по совести, я бы об них и не подумал, но мой духовник отец Мелентий напомнил. Царские просфоры освященные митрополитом в этом, бедном на фармацевтов времени считаются чуть ли не панацеей, не говоря уж о том, что такой чести мало кто удостаивается. Стольник, с благодарностью приняв дар, кланяется, не уставая благодарить, а я протягиваю еще один подарок - искусно вырезанную из моржовой кости фигурку единорога. Вещь довольно ценная, к тому же, вроде как, игрушка для маленького. Ну и от сглаза по поверьям защищает. Михальский явно растроган, а я продолжаю:

– Ну, а что, чарку царю нальют, чтобы ножки обмыть?

Через минуту мы уже сидим за богато накрытым столом, и хозяин сам разливает пенистый мед по кубкам, после чего дружно стукнув ими, выпиваем за Михальского младшего.

– Не откажи государь, - начинает Корнилий, в еще одной чести...

– Дитя крестить?
– усмехаюсь понятливо, - это уж само собой, друг ситный. Только не затягивай с этим делом.

– Служба есть?
– подбирается на глазах мой бывший телохранитель.

– Ага, королевич в Литве войско собирает... да ты сиди, куда подхватился-то? Сегодня гуляем.

– Как прикажешь.

– Вот так и прикажу. Делу время - потехе час. Как назвать первенца думаешь?

– Андже...
– начинает литвин и тут же поправляется, - Андреем.

– Хорошее имя. Только еще куму мне хорошую подбери.

– Постараюсь, - скупо улыбается Корнилий.

В этот момент в горницу вбегает девочка-подросток. Вообще это не положено, но нравы у Михальского в доме почти польские, да и вошедшая никто иная как приемная дочь Пушкарева - Марья. Как видно она с матерью и сестрой навещали соседку, а теперь юная егоза влетела к нам. Характер у девчонки бойкий от природы, а благодаря моему покровительству она вообще никого не боится.

– Здравствуй государь, - певуче произносит, она лукаво улыбаясь.

– А поцеловать?
– наклоняю голову я, и Марьюшка с визгом бросается мне на шею.

Ей уже двенадцать лет и она обещает со временем стать настоящей красавицей, как и ее настоящая мать. Тайну происхождения стрелецкой дочери никто не знает, кроме ее приемной матери, меня и верного Корнилия, поэтому мое покровительство многих изумляет. Впрочем, поводов для изумления я и без того даю своим подданным достаточно, так что одним больше - одним меньше.

– Как поживаешь?

– Благодарствую, царь-батюшка, все благополучно.
– Пытается она быть степенной, но тут же сбрасывает с себя чинность и непосредственно заявляет: - а мы маленького видели!

– Кто это мы?

– Я, Глаша и матушка.

– Вон как, а я вот Глафиру с мамой твоей давно не видал. Здоровы ли?

– Здоровы, что им сделается, - беспечно смеётся Машка, не обращая внимания на строгий взгляд отчима.

Авдотье брак с Пушкаревым и вправду пошел на пользу. За прошедшие шесть лет она раздобрела и родила стрелецкому полуголове еще двух дочерей и долгожданного сына. Так что неудивительно, что ее позвали к роженице. О родах и детях она знает все. А вот, кстати, и они.

– Ой, Марья, - всплескивает руками мать, видя, что она устроилась подле меня, - Здравствуй на многие лета, царь-батюшка, спасибо тебе, что не гневаешься на нашу дурочку!

– И вовсе я не дурочка!
– вспыхивает дочь, - я и грамоту лучше Глаши знаю, и счет!

– Не гневи бога Авдотья, - защищаю я свою любимицу, - дочери у тебя и умницы и красавицы. Старшая смотрю совсем невеста?

– Спасибо на добром слове, государь, - кланяется стрельчиха, - твоя правда, совсем взрослая Глафира стала, пора и замуж.

Чертыхаюсь про себя, опять ляпнул не подумав. По нынешним понятиям пятнадцатилетняя Глаша вполне себе невеста. Еще воспримут мои слова, как руководство к действию и выдадут девчонку, а ей бы еще в куклы играть.

– Правда, не сватают покуда, - скорбно вздыхает мать, - видать так и останется старой девой.

Тихая и застенчивая в отличие от Машки Глафира стоит рядом с матерью, опустив очи долу и только краснеет, слушая нас с Авдотьей.

– Ну, это ты зря, такая не засидится, - оглядываю я засмущавшуюся девицу, - так что не стоит торопиться. Найдем ей еще жениха, молодого да пригожего.

– А мне?
– восклицает Марьюшка, вызвав всеобщий смех.

– И тебе, куда же деваться, - смеюсь я вместе со всеми, - хочешь боярина, хочешь князя.

– Принца хочу, - не задумываясь, заявляет юная оторва, еще добавив веселья присутствующим.

– Да на что он тебе нужен? Я и сам когда-то был принцем, так что могу тебе сказать, что женихи из принцев неважные. Вечно где-то пропадают, воюют, по морю плавают, а принцессы сидят дома ждут их и плачут.

– Вот еще, дома сидеть да плакать! Я с ним путешествовать буду, чтобы он в чужих краях от рук не отбился!