Пока Костя молча обдумывал свое решение, военный, протягивая ему деньги, настойчиво повторял:

— Бери гроши и скажи, где тут кипяток?

— Товарищ комбриг, мне нужно срочно отправить телеграмму, а деньги… я потерял. Если не верите, отправьте сами, я скажу, куда и что написать, времени хватит, поезд стоит здесь долго, пятнадцать минут, времени хватит, — стал торопливо излагать свою просьбу Костя, но комбриг прервал его:

— Та не тарахти! Ничего не пойму! Зачастил, як той пулемет! Куда телеграмму?

— В Тамбов, срочную, за нее нужно уплатить шестьдесят пять копеек, — опять заторопился Костя.

— О чем депеша, кому?

Костя рассказал ему о больной тетке, которой вчера отправили вещи, но забыли дать телеграмму, и что он всю ночь шел лесом из деревни и вот… потерял деньги…

— Опять затарахтел, раз-зя-ва! — остановил его комбриг. — А ты не брешешь, не шуткуешь?

— Честное комсомольское слово, правда, товарищ… — и слезы снова потекли из Костиных глаз.

— Ну, ну! Верю! Пошли на телеграф!

На телеграфе Костя протянул комбригу измятую бумажку с текстом: «Тамбов Лебедянская 8 Соколовой выслали вчера все вещи квитанция два ноль семьдесят восемь точка Павел». Этот шифр читался так: «Оба бандита вчера появились в Нижнем Шибряе. Бардин».

Все села Тамбовщины шифровались номерами. Шибряй значился под номером семьдесят восемь.

Комбриг постучал в окошко телеграфа, попросил бланк и написал телеграмму. Неприветливый к Косте телеграфист, даже не желавший выслушивать его клятвы о потере денег, улыбаясь, принял телеграмму от комбрига и заверил, что «сейчас же отобьет ее в Тамбов и что через час ее получит супруга командира».

— Ну, хлопец, — протягивая квитанцию, сказал комбриг, — если ты не сбрехал, то все в аккурате. А теперь покажи, где тут кипяток: моя хозяйка заждалась чаю.

Не веря в свою удачу, Костя сказал комбригу, что он его просто спас.

— Ну, ну! — улыбнулся комбриг. — Какое ж это спасение? Товарищеская выручка, а ты — «спас»!

Пока он набирал кипяток, Костя все думал, чем бы его отблагодарить. Не найдя нужных слов, он достал свой ножик и протянул его комбригу.

— Это еще что? — удивленно спросил комбриг.

— Это… это вам за выручку! Я буду очень обижен, если вы его не возьмете.

Комбриг взял ножик, осмотрел его и, покачав головой, вернул.

— Хорошая вещь! Дорогой ножик! Спасибо тебе, только я его не возьму. Ты сказал, что я тебя обижу, если не возьму подарок, а сам хочешь обидеть меня. Я коммунист, ты, наверно, комсомолец, я тебя выручил — другим разом ты выручишь меня. Мы с тобой люди советские, и не дело нам за товарищескую помощь подарки принимать. Понял? — И, протянув Косте руку, спросил: —А звать тебя как?

— Константин Горлов.

— Вот мы и обзнакомились, — сказал комбриг, — а я буду Иван Григорьевич Грушко. — Они снова протянули друг другу руки, вдруг комбриг, хитро прищурясь, спросил:

— А почему Константин подписался — Павел?

К такому вопросу Костя не был подготовлен и смешался. «А вдруг он пойдет на телеграф и заберет телеграмму обратно?» Комбриг, покачав головой, сказал:

— Ну и брехун ты, Костя!

Не в состоянии посмотреть ему в глаза и, чувствуя, что заливается краской, Костя все же спросил:

— Что я вам, Иван Григорьевич, наврал?

— Что ты наврал? Та все! И про тетю, и про вещи, — он вздохнул, — Но я, Костя, не в обиде. Вижу, дело серьезное, — понизив голос, он спросил — В Тамбове не нужно зайти до твоей тети, может, передать что нужно? Ты не стесняйся, скажи! Я зайду!

Это Костю совсем не устраивало, и он поблагодарил комбрига, заверив, что телеграммы достаточно.

Пока они разговаривали, два раза прозвучал колокол. Они подбежали к вагону, когда поезд уже тронулся. Комбриг вскочил на подножку. Костя сдернул кепку и долго махал ею вслед своему спасителю.

Было уже около семи утра. Пока чекисты в Тамбове получат телеграмму и передадут распоряжение ближайшему истребительному отряду, а отряд прибудет сюда, пройдет часа четыре, а то и пять.

Умывшись у водокачки и счистив, насколько это было возможно, грязь с одежды, Костя немного успокоился.

Только теперь он почувствовал, как устал. Усевшись на скамейку в небольшом привокзальном скверике, он привалился к спинке и незаметно для себя уснул, и ему приснилось, что Бардин сидит за столом, сердито выговаривая ему: «Заварил, палка-махалка, кашу. Вот и расхлебывай!». Потом появился комбриг и говорит: «Как тебе не стыдно врать, а?» — «Не вру, не вру», — плачет Костя, а телеграфист из окошка подтверждает: «Не врет парень! Он выполняет задание Бардина». А комбриг спрашивает: «Это кто такой?». Костя машет «памяткой» и сердито объясняет: «Это тот самый Бардин, который учит, что на десять затруднений надо иметь двенадцать выходов из положения!». Вдруг подбежали два человека во френчах с пистолетами и стали толкать его, приговаривая: «Не подглядывай! Не подглядывай!».