Моя щека упиралась прямо в холодный пол, поверхность которого была измазана моей же кровью. Окружающие меня предметы всплывали перед глазами, и я едва могла осознавать происходящее.

Я слышала громкие звуки ударов кулаков, стоны и хруст побитых костей.

Мое тело вздрогнуло, после чего я попыталась осуществить попытку подняться.

Головная боль почти лишала меня всякой возможности двигаться, но с помощью моих отчаянных усилий, я смогла приподняться и более внимательно осмотреться вокруг.

Прислонившись к стенке и посмотрев прямо перед собой, я почувствовала, как биение моего сердца участилось в два раза.

Время мгновенно застыло и каждая промелькнувшая следом секунда обрела для меня подобие вечности.

Я с болью заставила себя устоять на ногах, когда увидела, что произошло за те недолгие минуты потери моего сознания.

Джон с огромнейшей силой ударил раненого Зейна, отчего парень оказался на полу, полностью обессиленный и избитый.

Мое сердце сжалось еще сильней, когда перед моими глазами промелькнула очертание знакомого пистолета.

Хотелось кинуться прямо туда. Хотелось остановить время. Хотелось сделать невозможное.

Все тело затрясло с преогромной силой. Мои глаза, наполненные страхом и болью, растерянно огляделись вокруг.

Хотелось закричать слово “нет”, хотелось сделать все что угодно, но лишь бы предотвратить то, что начинало казаться неминуемым.

Джон собирался убить Зейна. Убить человека, которого я любила больше всего на свете, прямо на моих глазах.

Я не могла... Я не могла позволить этому случиться.

Не могла.

Я хотела с громким криком побежать прямо туда, но, ни одна мышца моего тела не дрогнула.

Отчаяние захлестнуло меня с головой.

В такие моменты, когда надежда угасает с каждой долей секунды, когда безысходность поглощает твое сознание с ног до головы, когда ты абсолютно бессилен, только тогда ты начинаешь ценить каждое прожитое и данное тебе Богом мгновение.

Я приготовилась к неизбежному.

Издав судорожный вздох и, с небольшой силой сжимая, свои раненые и окровавленные руки, я приготовилась к самому ужасному событию в моей жизни.

Я заметила, как промелькнула на лице Джона довольная усмешка и как в этот момент, истощенный битвой, Зейн медленно зажмурил глаза.

И спустя короткое мгновение мой взгляд наткнулся на окровавленный нож. Тот самый, которым Джон проткнул мою ладонь. Нож лежал на полу, всего в метре от меня.

Это показалось спасением. Это показалось тем единственным шансом, который мог все изменить. Который мог предотвратить неизбежное.

Находя в себе все оставшиеся силы, я резким движением метнулась в сторону ножа, схватив его своими дрожащими от волнения руками.

В этот момент Джон уже был готов стрелять.

И я, понимая, что времени совсем не осталось, бросила этот нож прямо в сторону Смита.

Послышался громкий крик и я, почувствовав сильную слабость, с трудом смогла заставить себя устоять на ногах. Глаза Джона с гневом блеснули и, откинув пистолет в сторону, он содрогнулся, отойдя от Зейна на пару шагов.

Нож попал мужчине прямо в ногу. Проткнув тканевые складки, он вонзился прямо в верхнюю часть ноги, отчего Джон со стоном поморщился и резким движением вынул нож из своего тела.

Я наблюдала за этой сценой, затаив дыхание и надеясь, что обессиленный Зейн тут же придет в сознание. Времени не было и, не смотря на мою отчаянную попытку остановить Смита, тот все равно мог за долю секунды выполнить поставленную перед собой цель. Он мог убить, убить всех нас.

Избавившись от ножа, Джон плотно сжал зубы и направил опасный и уничтожающий взгляд в мою сторону.

Чувствуя, как тело содрогается от неприятных ощущений, я еще сильней вжалась в твердую стенку, словно это могло хоть чем-то мне помочь.

Зейн, продолжая лежать на полу, приподнял свою голову и его карие глаза тут же ужаснулись от увиденного.

– Джесс, – хрипло произнес мое имя брюнет, пытаясь подняться с пола.

– Лучше тебе не двигаться! – Длинные пальцы Джона крепко сжали пистолет и приложили его к голове Зейна.

Кареглазый брюнет замер, продолжая испуганно смотреть на меня, а я с гулко бьющимся сердцем не отрывала своих глаз от лица Джона.

Лицо мужчины искажало устрашающий гнев, а его крепко сжатые челюсти не предвещали абсолютно ничего хорошего.