***

Мифоплет - такую кличку дали мне на Кнухе, ведь я был просто помешан на тиражировании мифов. Работал, как печатный станок, не зная ни сна, ни отдыха.

То, что я не мастер сочинять новые мифы, ни для кого не секрет. Я и не претендую на роль творца. На Кнухе и без меня мастеров хватает, а вот хороших печатников раз-два и обчелся, но кого-то, видимо, не совсем устраивали мои методики (жесткие, не отрицаю) внедрения мифов, и этот кто-то поджидал удобного момента, чтобы засунуть меня в какую-нибудь дыру. И такой случай представился.

Саблезубый паша из Багдада, написавший всем известную книгу тысячу и одного попугая, всегда имел на меня зуб. Когда-то я отказался тиражировать его бестселлер: по моим представлениям, это уже не миф, а авторская сказка, но убедить тогда никого не удалось. Каждый остался при своем мнении, а попугаев все равно издали, хоть и на тысячу лет позже.

И вот саблезубый паша из Багдада выкладывает на совете свой шлягер про хрустальный гроб. Там немного посовещались и решили внедрить новый миф сразу же в нескольких эпохах, под копирку, один в один. Бродячий сюжет, так сказать. Бредет во все уголки Земли! Ужас! Я чуть не задохнулся от негодования, пришлось доставать ингалятор, чтобы восстановить дыхание. Все присутствующие подумали, что у меня космическая астма, которую я подцепил на Земле. Я не стал их разочаровывать. Пусть думают что хотят, но я не буду распространять эту детскую сказку. Нет, я ничего не имел против хрустального гроба, но многомиллионный тираж ставил меня в тупик.

***

Я взял отпуск за свой счет и удалился на искусственный астероид, который принадлежал клану печатников уже не одно поколение. Вместительный дом, благоприятный климат и огромный сад. Здесь с переменным успехом я пытался разводить музыкальные розы и другие цветы, умудрился даже скрестить хризантемы с подсолнухом и поющий басом гладиолус с подснежником, короче, экспериментировал вовсю. Читал "Золотую ветвь" Фрэзера и русские сказки, наслаждался пением птиц, привезенных из тех краев, где я работал с мифами. Впрочем, была в моей коллекции и фауна с Кнуха, совсем незначительная, для разнообразия цветовой гаммы.

Само понятие утро и вечер достаточно размыто на астероиде, как и время, плавающее среди звезд, как и мое существование, слегка затерявшееся среди музицирующих цветов. И появление вездесущего почтальона Гермеса, спустившегося с небес во всем своем великолепии (вот умеет же, сыч, произвести впечатление) не было неожиданностью. Я давно предчувствовал это и был готов к разговору, в тайне надеясь все-таки продлить свое одиночество, пусть и на неопределенное время.

– Ты знаешь, - сказал Гермес, складывая за спиной чуть обгоревшие на солнце крылья, - у тебя неплохо, только жарковато, на мой взгляд, и с растеньицами перебор. Он криво усмехнулся.

Заметил все-таки мои хризаподсолнухи. Надо было выкорчевать этих уродцев.

Я смущенно поприветствовал его и пригласил к столу.

Обилие диковинных фруктов и бутылочка домашней наливки - что еще надо для дружеской беседы? Тему? Гермес вручил мне повестку в военкомат, так мы называли сборный пункт при совете, откуда нас отправляли на невидимый фронт - распространять среди аборигенов мифы. Тем, кто работал на добровольных началах, каким был я, мифы предлагались на выбор. Остальным то, что останется - неликвиды. Как я и предполагал, мне, естественно, всучили миф о хрустальном гробе.

Оказывается, последние двадцать семь гробов с печатниками так и застряли где-то между эпохами: между ку и мю, как говорят на Кнухе, и ни слуху от них, ни духу, и никакой связи.

– Ты же уже фигурировал в образе девушки на быке,- улыбнулся Гермес,- теперь изобразишь спящую красавицу.

Хризаподсолнухи зацвели (впервые) на моих глазах и заиграли похоронный марш.

– Все одно к одному,- уныло заключил я и, скрипя зубами, поплелся собирать походный рюкзак.

– Не дрейфь, - помахал мне Гермес на прощанье,- ты еще им покажешь, где раки зимуют. Я верю в тебя.

И он послал мне прощальный поцелуй (вот козел), а я впал в депрессию.

***

На сборном пункте новобранцев, как обычно, обрили "наголово", просканировали на предмет выявления заразных болезней и выдали сухой паек, состоящий из одного единственного блока питания устаревшей конструкции. Плюс формообразующий циркуль, с помощью которого ты можешь творить макияж. Вживленный в систему самозащиты маячок включался лишь при переходе через Г-пространство.

– Лет на двести вам хватит,- сказал инструктор,- а больше и не понадобится.

Мне, как одному из лучших печатников, предложили на выбор: Чукотка или Скандинавия. Вы чувствуете разницу? Доброжелательные чукчи и кровожадные викинги, плюс пять одинаковых параметров: снежный покров, северное сияние и прочие прелести холодной зимы. Выбор для идиотов.

И вот погрузили мое тело в хрустальный гроб и приковали как Прометея к скандинавским скалам. Кстати, о Прометее, один из любимых мною мифов, жаль, что не участвовал в его распространении, к тому времени, когда миф появился, я уже вышел в тираж. А гроб, как я и предполагал, не выдержал последнего снегопада. Свалился в пропасть.