– На той стороне реки открылся портал! – радостный крик посыльного заставил Ариэль подняться с постели. Событие, которое Алекзандр ждал так долго, заставило ее забыть о боли в спине. На ходу завязывая под грудью ленты ненавистного халата, больше напоминающего парус, чем женскую одежду, Ариэль поспешила к окну.

– Ваше Величество, вам не следует вставать! – в комнату зашла фрейлина из рода императорских тигров, приставленная к ней неугомонным Алекзандром. Увидев, что Ариэль открывает окно, Нанна заволновалась. – На дворе осень! С реки дует холодный ветер, и вы простынете, а это вредно для малыша.

Только за эти слова Ариэль хотелось накричать на фрейлину. "Вредно для малыша!" Эта женщина опять заставила королеву почувствовать себя сосудом для вынашивания наследника.

– Радость от созерцания того, как свершается мечта Его Величества, полезна мне, а значит и ребенку, - отрезала Ариэль, но не стала вредничать и накинула подбитый мехом плащ, услужливо поданный фрейлиной.

Холодный и влажный ветер остудил лицо королевы. Она насладилась его порывом, от удовольствия закрыв глаза, но крики, топот ног и возбужденный голос Алекзандра, отдающего приказы, напомнили Ариэль об открывшемся тоннеле из Корр-У.

Око портала переливался всеми цветами радуги. Столь мощного прохода между мирами Ариэль ни разу не видела, поэтому замерла в восхищении, осознавая силу мага, могущего творить такое волшебство. Правильно подсказал Теодор, что не стоит начинать войну за престол в далеком мире, где сложили бы головы и сам Алекзандр, и демоны во главе со своим лордом, лучше возродить былую славу Лунных волков в Шезгарте.

"На двух тронах не усидеть. Один из них все равно пришлось бы отдать, или его отняли бы силой. И скорее всего вместе с жизнью, - рассуждала Ариэль, наблюдая, как из черноты портала появлялись первые повозки.
– Правильно Алекзандр сделал, что выбрал родину Лунных волков".

Ее тоска по Землям фейри была бы во сто крат сильнее, если бы она оказалась в чужом мире Корр-У, где однажды чуть не погибла.

Воспоминания обрушились на королеву лавиной: предательская стрела с зеленым оперением, соединившая смертельными узами ее и Алекзандра, мгновенная боль и падение в темноту.

Словно в подтверждение той давней боли, ее тело резанула новая, потянула низ живота, заставила охнуть и согнуться. Теплая жидкость вдруг хлынула по ногам, намочив меховые туфли, оставив некрасивый след на белом ковре.

– Ее Величество рожает!
– резанул слух крик фрейлины, отскочившей прочь, вдруг оказавшейся бесполезной в преодолении нескольких метров до кровати. Ариэль упала на колени – ее подкосил следующий приступ боли.

– Почему же так больно?
– испуганная королева стонала, хватаясь за живот. Сильные руки подняли ее с пола. Ариэль узнала мужа, и страх отступил. Алекзандр рядом, он поможет. – Прости, что испортила тебе праздник…

Лекари и повитухи не смогли выпроводить короля из комнаты роженицы, хотя она и сама уговаривала его уйти к порталу.

– Там и без меня разберутся, - успокаивал Алекзандр, держа Ариэль за руку. – Выход нашего ребенка гораздо важнее.

– Портал? Я открыла свой портал? – Ариэль облизала искусанные губы. Смех сквозь слезы.

Крик новорожденного, счастливый взгляд Алекзандра и тихое "Кто?" матери.

– Сын! У нас родился сын! Да здравствует принц Лунных волков!

И немного позже, когда наследника унесли:

– Я люблю тебя, Ариэль.

А по мощеной мостовой гремели колеса повозок и карет, слышались радостные возгласы оборотней, вернувшихся домой из чужого мира.

– Дом, - прошептала Ариэль. Только теперь замок Лунных волков стал для нее домом. А как иначе? Здесь живут те, кого она любит.

Я благодарен тем, кто был со мной все время,

Кто рядом долго шел, подставив мне плечо,

Кто легок на подъем и, сунув ногу в стремя,

Скакал со мной туда, где было горячо.

Кто видел, как в Корр- У случилось быть монахом,

Как я искал любовь среди густых лесов,

Как Ариэль нашел и потерял все махом,

Забыв, что лгать нельзя, и вырыв ложью ров.

Любовь свою сумел я доказать делами,

Вернул я Ариэль, и славен наш союз.

Но вот черед пришел проститься, други, с вами.

С улыбкой ухожу, хотя на сердце грусть.