Девушка резко убрала руку и уставилась на мужчину, который был явно недовольным из-за того, что его любовница резко остановилась.

– Она девочка не на одну ночь, да?

– Да, черт возьми! Я хочу ее! Хочу сильнее, чем когда-то хотел Изабель, Розали или тебя. Я хочу ее, но не имею права даже просто прикоснуться к ней!

– Почему? – она приблизилась и языком коснулась его шеи, оставляя влажный след. Мужчина схватился за застежку лифчика и, расстегнув, резко отшвырнул ненужную одежду. Мужчина припал к груди любовницы, лаская ее соски и возбуждая Бьянку, желая, чтобы она перестала задавать вопросы. Хотя они оба знали, что если бы он действительно не хотел говорить – не говорил бы. Девушка уцепилась в его голые плечи и откинула голову назад, издавая сладкий стон.

– Почему? – повторила она, отстраняя мужчину. – Ответь.

– Потому что она…

Но говорить правду было нельзя.

– … она принадлежит другому.

– Она замужем?

– Да. Она замужем, а я разрушаю ее семью, ее будущее. Но не могу без нее.

И это было частичной правдой. Он никогда не сможет жениться на ней и понимает, что влюбляет в себя свою же дочь, отбирая ее душу, и в будущем браке Елены, шатенка всегда будет сравнивать своего мужа со своим отцом-любовником.

Она никогда не простит его, если он сейчас переспит с Бьянкой. Не простит, а значит, не захочет видеть и навсегда покинет его. Это будет хорошо. Причинить намеренно боль в данной ситуации есть высшая степень проявления благородства. Наверное.

Бьянка усмехнулась.

– Это была ложь.

Сальваторе усмехнулся и, взяв бутылку абсента, сделал еще один глоток. Сейчас была именно та ситуация, когда девушка поняла, что ей нельзя копаться в его душе. Она и не стала. Просто впилась в его губы и сделала то, о чем он ее безмолвно попросил: забыть о той, которая никогда не станет его навечно.

– И что ты хочешь? – спросил Клаус, когда он и Елена вышли из ресторана. Девушка накинула на плечи кожаную куртку, и это окончательно сформировало за Еленой образ стервы. Шатенка отказалась от поездки на автомобиле и предложила просто пройтись по этому переулку, среди темных, высоких и величавых деревьев под куполом ночи и яркими взглядами звезд. Девушки не хотелось засовывать себя в футляр: в машину, дом, комнату. Хотелось просто немного поразвлечься. Да! Именно поразвлечься, потому что Майклсон ведет себя спокойно и уверенно, не понимая, что девушка намерена использовать его.

И Елена вновь пошла ва-банк. Остановившись, она подошла к мужчине как можно ближе.

– Использовать тебя.

Клаус прищурился.

– Я буду исполнять его желание и буду спать с ним. Буду ненавидеть его и любить. А ты сдержишь свое обещание и пообещаешь полное свое покровительство: исполнение любой моей просьбы.

Майклсон почувствовал неконтролируемую, всепоглощающую злость. Он огляделся и, увидев, что нет никого, кроме охранников, схватил девушку за талию и припечатал к какому-то дереву. Елена подвернула ногу и почувствовала тупую боль.

– Ты играешь с огнем! Я могу превратить тебя в пепел! Ты забыла, кто я? – закричал он. Елена подождала, пока он успокоится, а потом спокойно произнесла:

– Я знаю, насколько жесток ты можешь быть, поэтому и сказала всю правду, – шатенка положила руки на плечи мужчины, – и я обещаю не лгать тебе.

– Какая мне с этого выгода?

Девушка прижалась к мужчине и, приблизившись к его уху, произнесла:

– Позволь мне забыть о нем, разлюбить… И я буду твоей.

Клаус Майклсон – тот мужчина, который ставит превыше всего сначала партнерство, потом друзей, потом развлечения, а потом только девушек. Личная жизнь его не была увлекательной: дорогие любовницы с дешевыми душами, или с их отсутствием, доставляли лишь физическое удовольствие. Он никогда не позволял кому-то брать контроль над собой. Но эта цыганка – дикая кошка, которая просит приручить себя, но сама в руки не дается. А как можно приручить то, к чему нельзя прикоснуться? Ее честность, ее самоотверженность, ее отчаяние, тесно сосуществующее со стервозом, окончательно лишили рассудка этого мафиозного ублюдка. Теперь он окончательно простил Локвуда. За такую девушку невыносимо не отомстить.

Но она отдана другому. Душой и телом. Ему останется лишь любоваться издали, ведь он понимает, что эта девочка любит отчаянно. И выбить из ее сердца любовь к Сальваторе невозможно.

Она отстранилась и убрала его руки со своей талии. Шатенка уставилась на Майклсона, абсолютно бесстрашным взором и со спокойствием в душе. И его это тоже подкупило.

Клаус схватил ее за талию и, приблизив к себе, впился в губы этой девушки. Она ответила ему, и Майклсон окончательно потерял рассудок. Он прижал ее к дереву, желая, чтобы она разделась прямо здесь, прямо сейчас, чтобы она была только его! Он целовал ее, чувствуя бешеный ритм своего сердца. Никогда он еще такого не испытывал, находясь рядом с девушкой. И он знал, что эта связь губительна для него! Знал. Но не сопротивлялся.

Девушка отвечала на поцелуй, но вскоре уперлась руками в его грудь и отстранила от себя.

– Только после того, как заставишь меня полюбить тебя и забыть о нем!

Елена отошла на бордюр и поправила платье.

– Отвези меня, пожалуйста, домой. Я очень сильно устала.

Бьянка спускалась поцелуями все ниже и ниже. Деймон не останавливал девушку. Он знал, что только это его успокоит на сегодняшнюю ночь, и не будет чувства вины перед Еленой, ведь оральный секс – это не так уж и…

Девушка взяла в рот достоинство мужчины, который откинулся на спинку дивана, наслаждаясь этими приятными ощущениями и стирая из памяти воспоминания о Елене. Хоть на какое-то время, но ему надо было лишить себя мыслей о ней. И если Елена вверила ему свою независимость, превратившись в его марионетку, то Деймон навеки вверил себя ей, и теперь будет следовать за ней, как слепой за поводырем. Теперь он будет ведом этой девушкой, которая выбила почву из-под ног, которая заставила вкусить то самое райское яблоко, которая заставила навеки поселиться в этом Содоме. И он не убежит отсюда.