– Вас как зовут?

– Меня-то? Кто Анатолием, кто Толяном.

– А полностью по имени, отчеству?

– Так мы Анатолием Петровичем величаемся.

В это время подбежал огромный пёс.

– Свои! Сидеть!
– строго сказал он.

Пёс послушно сел на задние лапы.

– Его зовут Зим. Мне его сосед зимой подарил, сказал, что эти собаки охраняют овец на Кавказе. Я поэтому его и назвал Зим. Ничего, хорошая собачка. Я без него с коровками бы не сладил. Мне даже ничего говорить не надо - он и без меня управляется, а коровки его слушаются .

– Это мы, дедушка, видели, хорошая собака.

– Ты его не бойся, он умный, всё понимает, зазря не тронет.

– Анатолий Петрович, а сколько вам лет?

– Нынче зимой 85 стукнет.

Александр с изумлением посмотрел на пастуха:

– А ты меня не обманываешь?

– Да разве ж можно в таком деле обманывать. Вот тебе, истинный крест, - 25 декабря исполнится 85 лет, - и он перекрестился.

– А на вид вам больше 75 не дашь.

– Так я роста небольшого, в молодости 165 с кепкой был и всё такой худой, как сейчас. Как говорят: маленькая собачка до старости щенок.

– Воевал?

– А как же, как все. Правда, не с начала войны. В 41-42-то я ещё пацаном был, а с 43 по 46 в пехоте.

Заметь, мил человек, за всё время ни одной царапины, хотя пулям и снарядам не кланялся. Потом уже, когда домой пришёл, бабка Пелагея сказывала, что она оберег зашила в воротник моей шинельки, может это и спасало.

– И награды есть?

– А как же, как у всех: орден Красной Звезды и медаль "За отвагу".

– Давно, Анатолий Петрович, пастухом работаете?

– Да что ты мене выкаешь, уши вянут, прости, Господи.

– Хорошо, можно буду Петровичем называть.

– Ладно, Петровичем, так Петровичем. В пастухах недавно, пять-шесть лет, а до этого слесарил в мастерских. Потом зрение ухудшилось, ну я и напросился в пастухи.

Свежий воздух, коровка моя тоже со мной. Вон та чёрная с белым пятном на морде, я её арендую у одного товарища. Сам понимаешь, с нашей пенсией не купить. Баба моя - Матрёна - тоже уже старая стала, тяжело ей доить коровку.

Вот и решили до зимы денег на молоке подкопить, да козу купить, всё же легче.

Тебя-то, кстати, мил человек, как зовут?

– Александром.

– Лександром, Сашкой, значит. Как моего единственного сыночка звали, утоп он в этих местах, когда ещё был совсем маленьким. Один убежал на речку весной смотреть на буруны и утоп, царство ему небесное.
– Он с тоской посмотрел на реку, словно пытаясь ещё раз увидеть своего сыночка.
– Я думал, не выживем мы с Матрёной, шибко долго она после этого болела, да и я прихворнул.

Если бы что с ней случилось, то я бы, наверное, не выжил.

При этих словах у Александра перехватило горло, попытался что-то сказать, но не смог, ноги подкосились, опустился на землю, закрыв голову руками.

– Что ты, что ты, мил человек, не жалей ты нас так, всё уже прошло, почитай, 50 годков минуло.

– Он подошёл к Александру, наклонился.

– Вставай, мил человек, не надо так расстраиваться. Али у тебя самого

что случилось? Так ты расскажи, не мучай себя, поплачь немного. Когда у

обоих горе, они лучше понимают друг друга. И не стесняйся меня.

Я много горя за свою жизнь повидал и знаю, как это тяжело, когда в себе носишь и некому поведать.

Долго Александр не мог успокоиться, сидел, закрыв лицо руками, а сквозь пальцы просачивались слёзы, капая на грудь. Отдышавшись, встал.

Когда рассказал свою историю, Петрович долго молчал.

– Вон оно как. Видно, и у вас - олигархов, жизнь не мёдом мазаная.

Тоже случается всякое. А мы думаем, что всё у вас всегда хорошо, купаетесь в роскоши, деньгами сорите и на нас, нищих, плюёте. Вон по телевизору говорят, что олигархи всё скупают, говорят, скоро целые страны покупать будут. И у тебя, наверное, денег куры не клюют, девать не знаешь куда. Так ты уж определись и зря не сори, чай, сам говоришь, заработал, не с неба упали, и дело своё не бросай, коль оно на пользу людям.

– Определюсь, дедушка, - с улыбкой сказал Александр, - теперь точно определюсь. Спасибо тебе, Петрович, за всё, что выслушал, что правильно понял.

– Да ладно, чего там, - махнул тот рукой, - люди должны помогать друг другу.

Потом сказал:

– Хорошие у тебя товарищи, Лександр. Я их давно знаю. Михалыч с Санычем завсегда мне помогают. И домик помогли отремонтировать, опять же с коровкой Саныч договорился. Он ведь раньше секретарём партии был, большим начальником, а смотришь, остался нормальным человеком. Очень душевные ребята. Они почти каждую неделю тут находятся, когда рыбачат, а когда просто так сидят у костерка беседуют, ну, я с ними иногда сумерничаю.