Дуневич пил чай.

– Слава, вопрос такой. Можно объехать поместье, не выходя на дорогу, ведущую к нему?

– Можно, но крюк приличный выйдет. Напрямую всего два километра, по лесу – пять.

– Но дорога есть.

– Есть. Сразу за деревней сворачивай налево. Эта грунтовка идет в Санино.

– А чтобы в деревне не светиться?

Дуневич почесал затылок и ответил:

– Тогда так. От дома влево где-то километр, у сдвоенной березы поворот направо. Там тоже дорога, она выйдет к грунтовке уже за деревней. Прямо в проулок к церкви, где хата участкового и магазин.

– Это другое дело. Не скучай тут без меня, я постараюсь вернуться быстро. Мне еще смотреть твой холодильник.

– Лучше бы телевизор починил.

– Не показывает?

– Красное пятно посередине.

– И телевизор посмотрим. Поехал я.

– Выпить бы, Вадим. Тревожно что-то на душе.

– Это от пьянки. – Галдин достал из сумки боевую аптечку, вынул из нее ампулу. – Держи. Хороший препарат. Будешь спокоен как удав.

– Лучше бы граммов сто водки.

– Нет у меня.

– А не купишь на селе?

– Завязывать пора.

– Завяжу, Вадим, отвечаю. Потом, когда… ну ты понял.

– Ладно, не забуду, возьму. Но ты говорил, что в магазине паленкой торгуют.

– Ты хочешь с участковым поговорить?

– Да.

– Попроси его зайти с тобой в магазин. При нем дадут нормальную, заводскую.

– Ладно, видно будет. Но ничего не обещаю.

– Прошу, Вадим. Даже врачи говорят, что сразу бросать пить нельзя, надо постепенно. А то организм может сбой дать.

– Это какие же врачи такую хрень тебе говорили?

– Обычные врачи. Я раз в год на комиссию в район езжу. Вернее, возят меня туда.

– Зачем?

– Сказал же, на комиссию.

– Какую комиссию?

– ВТЭК. Не слыхал? Подтвердить, что я не вылечился, чтобы платить мне пенсию как инвалиду первой группы.

– А что, это надо подтверждать?

– Конечно.

– Бред полнейший.

– Я-то что. Некоторые без руки или ноги туда приезжают. Как будто новые отрасти могут. Но так положено. Иначе не видать пенсии.

– И сколько платят?

– Почти десять тысяч.

– Что? Человеку, который не может работать, десять тысяч?

– А как обычные пенсионеры живут? У Марии Алексеевны восемь тысяч с небольшим. Ну а насчет работы скажу, что руки-то у меня двигаются. Значит, чем-то заниматься могу.

– Охренеть! Ну и государство у нас.

– Я тебе словно Америку открыл.

– Ты и открыл. Беспредел полный. Ладно, пора мне.

– Удачи!

– Спасибо!

Галдин посадил собаку в «Ниву» и двинулся по маршруту, указанному Дуневичем. Из деревни его никто не видел, хотя это было не важно. От Марии Алексеевны народ узнает, что к Славику друг приехал, так что особо шифроваться не имело смысла.

До села он доехал за пятнадцать минут и остановил машину на задворках. Вадим приказал Султану охранять ее и двинулся по проулку, который заканчивался магазином и домом участкового. По «УАЗу», стоявшему у ворот, он понял, что тот у себя.

Галдин зашел во двор, поднялся на крыльцо и для приличия постучал в дверь, ведущую в сени, хотя и видел, что она не запрета.

– Иду! – раздался молодой голос.

На пороге появился стройный офицер полиции.

– Здравствуй, лейтенант, – поприветствовал его Галдин.

– Мы знакомы?

– Долго ли это сделать?

– Не знакомы, и уже так фамильярно?

– А как мне к тебе обращаться? «Здравия желаю, товарищ лейтенант Михаил Борисов», да? Пожалуйста…

Участковый прервал сапера:

– Не надо. Кто ты?

– Друг небезызвестного тебе Вячеслава Дуневича.

Участковый сразу помрачнел.

– А у друга есть документы?

– Ну а как же? Ехать к тебе без документов глупо.

– Покажи.

Вадим достал удостоверение, передал участковому.

Тот внимательно посмотрел документ и проговорил:

– Значит, старший лейтенант отряда гуманитарного разминирования МЧС Галдин Вадим Денисович. Серьезное подразделение представляешь, смотрел по телевидению сюжет о вашей работе в Сирии.

– Мы работаем не только там. По всему миру. Но крайняя командировка была именно в Сирию. Я прилетел оттуда, получил отпуск… Слушай, ты так и будешь держать меня на крыльце? В доме тебя ждет очаровательная дама, что афишировать нежелательно?

– Какая дама? Один я, проходи.