–Ихнего десятника нет, – констатировал Горазд. – Больно хитрым оказался.

–Здесь он. Живым взял, язык-то нужен!

–Возвращаемся?

–Да. Горазд, возьми дядю на плечо, а то он пока в несознанке.

–Иду.

–Что с трофеями делать? – безразличным голосом спросил волхв.

–Оставь, не до трофеев сейчас.

Просочились по тропе назад, еще издали увидали настороженные лица своих.

–Свои! Не стрелять! – окликнул бойцов Лиходеев, понимая, что напряжение и готовность вступить в бой способны сыграть злую шутку с лучниками.

Подошли.

–Лис, выводи парней на дорогу. Ловите лошадей, линять нужно, и чем быстрей, тем лучше.

–Зробим, батька!

–Лютой плох, – подошел с докладом Илья.

Лиходеев покачал головой. Что скажешь?

Время шло, но ни на дороге, ни по лесной тропе, находившейся неподалеку от кромки леса, среди лесного бурелома, так никого и не было. Лошадей особо ловить не пришлось, они мирно паслись за дорогой. Потревоженные ранее птицы слетались на свои облюбованные места. Сейм, видимый между стволами деревьев и кустарником, нес свои воды вдоль берегов. Казалось, что ничто не может нарушить спокойствие погожего дня.

Ведя животных в поводу, с трудом миновали завал, обрубая и оттаскивая ветви в сторону, помогая Сбыне и лошадям по одному пройти через проделанный проход. Лютой стонал, но был в сознании. Все понимали, в походных условиях ему не помочь и это накладывало на людей дополнительный груз тревоги. Струйка крови изо рта, представляла для раненого, ее дополнительный отток из легкого. Отсюда и кашель, и затруднение дыхания. Все плохо.

Выбрались, и нужно отметить, вовремя выбрались. Со стороны тропы, откуда мог появиться неприятель, отчетливо различались шорохи. Егор, да и остальные тоже, вгляделись в лесную зелень, заметили медленное продвижение людей. По повадке он понял, что это были опытные и матерые воины-лесовики, прошедшие долгую воинскую школу жизни. Шли крадучись, внимательно осматривая окрестности и готовые в любой момент вступить в схватку. Пока что курян они не видели, но это вопрос ближайшего времени, дорога и тропа вдоль нее, были единственными магистралями движения, а лошади не люди, их в траву под кустик не положишь и молчать не заставишь.

Лиходеев дождался пока Лютого и пленника, веревками приторочат к седлам и стременам, шепотом подал команду:

–По коням. Уходим!

С места в галоп понеслись в сторону родной земли, оставляя за спиной «потревоженный улей» чужого воинства.

Расплескав лучи по небесной синеве в зенит встало над лесом солнце. Лиходеев прикинул, что отсюда до погоста рукой подать, версты три, да еще брод перейти, а там, как говорится, родные стены. И остановиться нельзя, и Лютой совсем плох. Могут и не довезти. Вон, братовья почернели от переживаний. Смотри-ка, чего это Дрон из передового дозора, назад как черт от ладана, скачет?

–Беда, боярин!

Придержал коня.

–Ну?

–Два десятка конных навстречу разъездом скачет.

Обозначился и Лука:

«Я последил за ними, они проводят осмотр и мимо вас просто так не пройдут».

–Далеко?

–Полстрелища отсель!

–Т-твою ж…, нехай… Всем назад! В галоп, за мной до излучины. Лис, там сядем в засаду, по другому не выберемся.

–Понял. Живей! Живей вороти лошадей!

Нахлестывая коней, к месту засады подтягивались, кто как смог. Соскакивая со взмыленных лошадей, в спешке переводя дух. Раненого и пленника затащили в камыши, рассредоточились как учил командир. Дорогу оседлали с обеих сторон. Но не заметить их по любому не могли. Враг не заставил себя долго ожидать.

В сторону границы, на рысях шел большой отряд легкой конницы, ведомый крепким, дюжим боярином, в дорогом доспехе. Следуя плотным строем, прикрываясь с обеих сторон щитами, воины вглядывались в лесную зелень.

Может быть судьба распорядится, прикроет глаза, и всадники вдруг ослепнув, так бы и прошли мимо засады курян, не приметив ее, а может и нет, только Лиходеев не стал ждать ее шуток. В нужное время подал команду:

–Стрелами!

В черниговцев полетели стрелы, вонзаясь в щиты, лошадей и людей. Деваться некуда. Когда понял, что противник вот-вот оклемается, рыкнул, подбадривая всех:

–В седла! Гайда за мной!

–Гик! Гик! Гик! – микроскопическая лава засадников выскочила к дороге, не успевая набрать разгон для удара. Еще успели выпустить по паре стрел, а там…

–В клинки их, сукиных детей

Предсмертные крики раненых, падение с лошадей убитых, конское ржание, все смешалось. На дороге происходила рукопашная свалка. Куряне словно взбесились, волками набросились на добычу, даже в предсмертный час, лишившись оружия, зубами грызли врагов. Ор, гвалт, стоны и крик на маленьком пятачке дороги. Это была просто бойня! Горазд потеряв щит использовал вместо него тело мертвого черниговского воина, рубился мечом. Рубил. Рубил направо и налево врагов, лезущих к нему в попытке достать. Боярский отряд истаял на глазах. Всю дорогу усеяли трупы людей и лошадей…

Средина осени в сей год на границе Курского княжества выдалась засушливой, а днями, так и вовсе, жаркой. Трава и листья на деревьях за рекой, из насыщенно-зеленого цвета, успели превратиться в пеструю, поменяв окрас на осенние краски. В месте, где обмелевший Сейм, неспешно несущий свои воды в Десну, на броде оголил песчаную косу, а берега по обеим сторонам реки, покато спускались к воде, образуя песчаные пляжи, караульный со стены погоста углядел всадников, тащившихся цепочкой каравана. Два десятка навьюченных лошадей вели семеро озброенных воев. Ни телег, ни возов не наблюдалось.