«Грейнджер, заткнись и соберись!» — ругала себя девушка.

Рука потянулась к доске, на которой лежал нарезанный лирный корень.

— И Вы собираетесь добавить ЭТО? — с презрением спросил зельевар.

Грейнджер опешила, рука отдернулась, а она непонимающе посмотрела на мужчину, скрестившего на груди руки и наблюдающего за ее реакцией.

— Да, — охрипшим от волнения голосом произнесла Гермиона. Вся уверенность в успешной сдаче экзамена улетучилась. Что-то в его тоне и взгляде говорило о том, что она совершила ошибку. Вопрос: в чем?

Она наблюдала, как профессор опустил голову, буквально касаясь своим крючковатым носом нарезанных заготовок.

— И Вам не стыдно, мисс Грейнджер?! Посмотрите на эти неровные, перекошенные куски! Да это даже отдаленно не напоминает квадраты! Их нельзя добавлять: такое неряшество испортит зелье!

Гермиона смотрела на идеальные квадратики и чувствовала, как к горлу подкатывает ком. Главное, не разрыдаться прямо сейчас. Ей очень не хотелось показывать слабость этому сильному мужчине.

— Профессор, позвольте, я сейчас все переделаю! — и она потянулась за другим корнем.

— Не вижу смысла, мисс Грейнджер, — холодно заметил зельевар, — его нужно добавить через тридцать секунд, чтобы зелье достигло нужных свойств, так что… жду вас на пересдаче через три дня.

Мужчина снисходительно приподнял бровь и скользнул взглядом по вытянувшемуся лицу гриффиндорки.

— Советую Вам собраться, мисс Грейнджер. Иначе Вы рискуете остаться на второй год.

Гермиона чувствовала, как глаза жгут слезы. Слезы обиды, непонимания, разочарования. Опять. Третий раз он придирается к тому, чего нет! Ведь она все сделала правильно! Все идеально! Грейнджер чувствовала, как ее гриффиндорскую гордость просто коробит от такого унижения и несправедливости.

— Я все сделала правильно! — собственный голос доносился, как будто со стороны.

Черная бровь стремительно метнулась вверх, а на тонких губах заиграла неприятная усмешка.

— Да ну! Вы решили поспорить с профессором?

— Я все сделала правильно! Ингредиент нарезан идеально, и если бы вы не придрались, я бы уже все закончила! Почему вы так не хотите, чтобы я сдала ваш предмет?!

Последняя фраза была явным перебором.

— Закройте свой маленький рот, юная леди, — прошипел взбешенный мужчина.

Гермиона прямо чувствовала исходящую от него злобу.

Он очень странно смотрел на нее, а во взгляде промелькнула нечто… от чего Гермиона еще больше разозлилась. Она права! Он все делает специально! Вот только какая ему от этого выгода?! Еще целый год терпеть на своих уроках невыносимую всезнайку!

Еще один год он будет ее профессором! Учителем. Он опять будет недоступен. Нет! Ну почему мир так несправедлив?!

Злые слезы брызнули из глаз, а руки сжались в кулаки. Грейнджер сама не поняла, как это произошло…

Она просто подлетела к мужчине и толкнула его в грудь. Хотелось ударить, причинить боль, чтобы до него дошло, как больно ей…чтобы он понял…заметил…

— За что?! — крикнула девушка, глотая слезы. — За что Вы так со мной?!

От ее прикосновений мужчина даже не шелохнулся, просто скользнул взглядом по перекошенному от горя и какой-то неизведанной муки личику… Девушка так и застыла в миллиметре.

Северус своими ладонями обхватил Гермиону за плечи, встряхнул, пытаясь образумить…

— Мисс Грейнджер, успокойтесь, — уже мягче проговорил мужчина. — У вас будет еще попытка…

Но Гермиона не слушала. От ощущения его рук на своем теле, от головокружительной близости его лица, от его дыхания, почти опаляющего ее кожу, девушку наполнила непередаваемая сладость. Хотелось забыться в этих ладонях.

И ее желание было услышано: девушка обмякла в руках профессора, и приятная тьма поглотила сознание.

========== Глава 2.
– Неожиданное открытие. ==========

Гермиона открыла глаза и непонимающе захлопала ресницами. «Где я?» — неприятное чувство страха сковало грудь. Девушка, приподнявшись на локтях, внимательно осмотрела помещение. Светлый высокий потолок с множеством барельефов, такие же светлые стены, ее кровать, огороженная ширмой, а через маленькое отверстие в ткани, она увидела еще множество аккуратно застеленных кроватей.

«Я в Больничном крыле» — страх пропал, но быстро сменился удивлением. «И как я вообще сюда попала?» И ее мозг любезно предоставил последнюю картину бодрствования. Щеки окатило яркой краской стыда, а плечи заполыхали от тех нечаянных объятий. Она обхватила себя ладонями, чувствуя, как неясная радость просто заставляет душу парить. И стало совсем неважно, что она накричала и набросилась с кулаками на самого строгого профессора Хогвартса. А важным было то непередаваемое удовольствие, катящееся по спине даже сейчас, когда его нет рядом.