— Не из-за него…

— Из-за него! Пипец! Ох, мля… пятиминутный нервный смех Так… Я вернулся в реальность… Значит, из-за Лиса…

— Я же сказал нет!

— Да хуй че ты там сказал, я все равно знаю тебя как облупленного… так что этот Ни-и-и-ик сделал? Покусился на твоего мальчика?

— С хуя ли ты издеваешься?! Ты щас себе крематорий разжигаешь, это я тебе точно говорю!

— Да-да-да! Я помню! Ну ты все равно мне уже пообещал устроить разъебон, терять мне больше нечего! Так что он сделал?

— Не люблю, когда прикасаются к тому, что принадлежит мне…

— Лис не вещь и тебе не принадлежит, заруби это себе на члене, может поможет!

— Он мой!

— Ага, а он сам об этом знает?

— Знает и не против…

— Если будешь вести себя как последний задрот и дальше, даже твой любимый мазохист помашет тебе лисьей лапой!

— Ты меня еще учить жизни будешь?

— Не жизни, а чувствам, в них ты лузер!

— Нахуй… Избил я этого долбаеба, что дальше?

— Что дальше? Что дальше, ты спрашиваешь? А до тебя не доходит? Охота на тебя устроена…

— Она была устроена уже давно…

— Но теперь Железо пошлет за твоей головой F"unf Buchstaben!!!

— А по-русски…

— А по-русски ПИЗДА! Пизда блять тебе Зуо!

— Нифига… Не паникуй…

— Не паниковать? Пять андроидов А класса! Ты у нас, конечно, парень везучий и повыебываться любишь, но сейчас не тот случай!

— Все настолько…?

— Да, настолько серьезно! Ты должен залечь на дно!

— А закопаться в землю я не должен?

— Ну тоже мысль, но нелепая… Уезжай на улицу Красного Тумана! Хватай свое лисье отродье и уезжайте! Инф вас прикроет!

— Не могу…

— Почему?

— Хочу кое-что узнать…

— Узнать? Сейчас? На этом приеме? И что же именно?

— Ну, просто узнать побольше о, кхем! , нём…

— Я, блять, в шоке! Ты у нас, оказывается, ебучий романтик, что ли?!

— Ты не забывай, на кого свою варежку разеваешь!

— А я и не забываю… В этом вся жесть и состоит! Парень, что ломает руки и ноги всем, кто ему не понравится, который практически держит в страхе всю школу, о котором слагают жуткие легенды и которым пугают деток на ночь, стоит и мнется, заявляя что, видите ли, готов поймать жопой парочку пуль, но узнать своего Любимого поближе… Я ЩАС РАСПЛАЧУСЬ!

— Иди нахуй!

— Сам иди нахуй, козлина! Ты понимаешь, что это не шутки… тебе сейчас шею свернут и все! Конец! Финиш! Ты умрешь!

— Меня не убьют…

— Сказал идиот за секунду до того, как выплюнул собственные мозги!

— Слушай, хватит! Развел панику!

— Зато ты у нас летаешь в розовых облаках верхом на пегасах!

— ИДИ НАХУЙ!

— А ты поезжай на улицу Красного Тумана! Прошу тебя… От этого зависит твоя жизнь… Я серьезно боюсь за тебя…

— Я знаю…

====== Четвертый круг Ада: 36. Переломный момент ======

Кабинет с черными стенами и длинным белым столом всегда претил этому мужчине. Он, как и любой уважающий себя, ученый, тем более профессор, куда комфортнее чувствовал себя в своей личной лаборатории. Она была раза в три больше его кабинета, но при этом понятия «простор» здесь просто не существовало. Все стены, потолок и пол были заставлены различными приборами, старыми книгами, у одной из стен стояли в ряд с десяток компьютеров, над которыми висело множество мониторов. И каждый монитор отображал какие-то жизненно важные для ученого и только ему понятные данные. Светились лампы, провода толстые и тонкие, витые и прямые тянулись из-за каждого угла, переплетались в толстые узлы, оплетали все, что находилось в лаборатории словно паутина. Сотни кнопок, тысячи мигающих лампочек, значение которых знал лишь их хозяин — профессор, и все это было его стихией, его жизнью, его дыханием. Попади сюда обычный человек, вряд ли бы он смог сделать и пару шагов не запутавшись в проводах или не споткнувшись о стопку книг, но ученый с удивительной ловкостью мог попасть в любой, даже самый захламленный, уголок этой комнаты и обязательно отыскать то, что ему было необходимо.

Почти в самом центре лаборатории стоял длинный железный стол, который обычно был завален всяческим барахлом ничуть не меньше всей остальной комнаты, но сегодня весь привычный обычно покоящийся на столе хлам был безжалостно сброшен на пол, и его место заняло окровавленное тело. Точнее телом называть его было бы слишком поспешно, но ученый любого человека воспринимал никак иначе, как кусок обычного бесполезного мяса. И тот кусок, что лежал сейчас на его столе, пусть он еще и дышал, все же не был исключением.

— Ник-Ник-Ник, ты же обещал не разочаровывать меня, — вздохнул мужчина, разводя руки и в упор смотря на хрипящего сына. У парня были многочисленные переломы и ушибы, и он наверняка мучился от ужасающих болей, но его отец давать обезболивающее сыну не спешил. — И все-таки разочаровал, мало того, опозорил! — с этими словами ученый подлетел к столу и всмотрелся в глаза парню еще внимательнее:

— Ну! Что же ты молчишь? А? Нечего сказать? Нечего?!

В действительности Ник не мог ответить, потому что у него была сломана челюсть, но его отца это мало заботило.