Внутри дома было уютно, светлая мебель и много цветов, какие-то летящие занавески, много картин на стенах и никакой помпезности.

– Нравится Вам?

– Да, ощущение легкости и уютно, ой, какая красивая веранда!- Выйдя на веранду, зажмурилась - перед глазами было только море и небо с небольшими, разбросанными в беспорядке облачками, снизу доносились восторженные вопли и смех.

Быстренько переодевшись и сказав Егорию, что приготовить для деток, побежала к морю, и, скидывая на ходу сарафан, влетела в воду. Вода оказалась удивительной, какая-то более мягкая, чем в земном море, она как бы обнимала, дарила ощущение невесомости и покоя.

Надо ли говорить, как радовались дети! Папочка был у них за дельфина, на котором они катались, ныряли с него, брызгались, и удовольствие получали все трое. Я уже вышла на берег, а они все бултыхались, залюбовалась на эту троицу, похоже всем было по пять лет. Наконец, уставшие, они еле выползли на берег, я же внезапно поймала себя на том, что загляделась на эту мужскую стать - да, мужик хорош! "Дубина, не о том думаешь" - мысленно пнула сама себя.

Сияющий Дим повернулся ко мне:

– Ну, что, идем в дом?

– Да, да, - запрыгали детки, Любава забралась Диму на шею, а Лучик на руки, я же, подобрав их одежду, шла сзади, улыбаясь и ощущая безумную легкость в душе. В доме все трое свалились на диван и долго барахтались на нем, Егорий только головой качал, глядя на эту возню. В общем, победили папу и пошли есть, а за столом клевали носами, засыпая. Опять же, спать пошли с папой, но поговорить по душам не успели, уснули вмиг.

– Зина, как насчет посидеть на веранде или на берегу?

– На берегу, очень соскучилась по морю, закаты всегда изумительные бывают!

Захватив фрукты и какую-то воду, пошли на берег, Дим повел меня куда-то в дальний конец бухты, там оказалось удивительно уютное местечко - небольшие камни, сглаженные водой и ветрами, образовали как бы столик и три сиденьица.

– Мое любимое место, - сказал Дим.

– Умотали детишки Вас?

– Я не помню, когда я так себя вел, - разулыбался Дим, - они такие... удивительные... искренние... славные.
– Он помолчал.
– У меня двойственное чувство: сейчас я бесконечно, безумно счастлив, что они есть, но в то же время меня убивает - сколько я потерял, я не видел, как они росли, что сказали впервые, как начали ходить.

– Так сложилось, я по жизни фаталист, суждено - значит, случится, а нет - значит, нет...

Помолчали, оба понимая, что если начать копать глубже, начнется противостояние, что может отразиться на детях...

– Зина, хотел бы спросить, как лучше сделать. Лукерия Батуринова предлагает ввести при Магвере дошкольный класс для детей с сильными магическими способностями, их силу надо направлять уже сейчас, таких детишек по Лиарду выявили аж двенадцать, как ты понимаешь, первым в списке идет Лучезар Руш,

– он поморщился, - что за дурацкая фамилия? Затем Любава, потом Артемий Антипов Батуринов, как ты на это смотришь?

– Мы много говорили и с Таши и с дедами об этом, для меня это очень трудно, таких маленьких от себя отпускать, но я не магическая, понимаю, что нужно, особенно, после этого заклятья-проклятья, - я передернулась.
– Сама вижу, что у них начинают проявляться какие-то новые таланты. Если Лучик маленький мог только сказать чистый или нет внутри человек, то теперь распознает оттенки, такие как радость, боль, обида. Мы уже давно знаем, что деточка вранье не признает, он просто перестает с такими разговаривать. Любава же потихоньку усиливает свое умение лечить, опять же не всех, а кто ей чем-то приглянется, вот так Мстидару лицо хорошо подлечила. Но широкий шрам не убрала, все обсмеялись, когда объяснила, что не хочет, чтобы все видели, какой он красивый.

– Мстидар... да, он в давние времена был очень видным, девки, по выражению кота, на нем висли гроздьями, сильный, верный, надежный... Если он действительно пара для дочушки, то я буду рад. Но не думаю, что он пошутил, такой браслет барсовые одевают только своей паре, странно, как малышка смогла это понять?

– Малышка сказала, ниточка вот появилась, когда эти кошки прибежали, и я по ней пошла, а там такой красивый стоит, сильный, и глазик у него болит и душа, я и полечила, и не отдам никому.

– Да, это наше родовое - не отдам никому, - улыбнулся Дим.
– Я давненько стал замечать за Арди, что он часто сияет, все не мог понять, сначала думал - женщина появилась, но нет, а оказывается, у него внуки замечательные имеются. Я хочу поблагодарить тебя за детей, мне самому сейчас противно за свои слова, что я наговорил тогда, в Тилье, надеюсь, ты сможешь понять и забыть их.

– Я понимаю, у Вас был шок. Кстати, завтра утром ваш шрам, что сегодня усиленно наглаживала дочка, станет тоненькой ниточкой. Она умеет определять самое больное место и потихоньку его подлечивает, но неосознанно, специально лечить не будет, говорит, когда вижу, болит сильно, хочу погладить.