— Какой он? Ваш племянник.

— Заносчивый, самоуверенный, привыкший полагаться только на себя и свое мнение. Исполнительный.

— В общем, ваша молодая версия, — не без иронии заметила Рейко, хмыкнув.

— Внедрившись в полицию, — Учиха демонстративно её колкость проигнорировал, — ты станешь моими глазами и ушами. Рано или поздно дела Кукловода и Мастера переплетутся. И тогда мы возьмем за хвост Кукловода, чтобы выйти на Мастера.

— Вы знаете всех членов группировки Мастера, но так и не сказали имя самого главаря. Я вам не верю, вы знаете, кто такой Мастер.

Суйгецу поднял тяжелый взгляд на отражение, наблюдая за пассажирами: Рейко без тени эмоций, вышколенная кукла, смотрела на мелькающий пейзаж, Мадара с безумной, перекошенной улыбкой, какую редко встретишь — настоящий оскал — единственный глаз устремлен в темноту.

— Больная, отчаявшаяся душа, которой вовремя не помогли.

Рейко ощущала себя настоящей выпускницей особенной частной школы с единственным учеником — с ней самой. Горда ли она собой? Отчасти. Ведь все впереди. Страшная реальность мира с её тенями, блуждающими по кирпичным стенам домов. С незаметными невооруженным глазам пятнами крови на тротуаре. С тысячей незнакомцев, не имеющих никакого значения.

Акияма стояла на пороге места, которое в каком-то извращенным смысле слова вертелось на кончике языка — дом. Мадара заменил ей отца. Нет, он стал другим особенным отцом — духовным наставником, подарившим второй шанс, но отнявший свободу выбора.

Суйгецу был почти что братом или другом, который вынужден терпеть их общество, чтобы не сесть в тюрьму.

Наверное, они трое друг друга ненавидели за свою слабость, которую открыли друг другу. За необходимость в друг друге. За свои секреты, за которые готовы убить. Они не были семьей — скорее, вынужденные мотать один срок люди, нуждающиеся друг в друге.

— Тебе точно есть куда пойти? — поинтересовался Суйгецу, опираясь рукой о косяк двери.

— Да, у меня есть небольшая квартира, купленная папой. Там я и жила до всего случившегося.

Мадара безучастно строчил сообщение, не располагая желанием пускаться на телячьи нежности и долгие прощания. В конце концов, Акияма всего лишь переезжала в собственную квартиру. Рейко, плюнув на всю гордость и спесь своего дьявола-хранителя, прямиком в обуви вернулась в коридор и обняла мужчину. Опешивший Мадара поднял руки, возмущенно поджав губы.

— Рейко! Никаких соплей!

Но Акияма покачала головой, едва сдерживая слезы, прошептав дрожащим голосом:

— Спасибо вам за все, вы правда мне как отец.

— Да ладно вам, Мадара-сан, — Суйгецу распростер объятья, забирая плачущую Акияму к себе. — Рейко ведь девушка, а не солдат, в конце концов. От одних обнимашек никто не помрет.

Претенциозно закатив глаза, Учиха напыщенно покачал головой, демонстративно удалившись в комнату, но перед этим, не оборачиваясь, прошелестел наставлением:

— Запомни, Рейко, то, от чего ты бежишь, бежит вместе с тобой, поскольку оно внутри тебя. Прекрати бежать.

А Суйгецу, подбадривающе похлопав друга по несчастью по плечу, заверил, что все будет в порядке и она справится.

Утирая слезы, Акияма уверенно кивнула и выбежала из квартиры, переступив через порог которой, вступила в роль без перерыва работающей трещащей шестеренки — меленького и незаметного механизма часов, убери который, и они перестанут отсчитывать оставшееся время, отведенное не только им троим, но и всем игрокам, запутавшимся каждый в своих нитях невидимого Кукловода.

Стрелки часов отсчитывали неловкое тягостное молчание, что скользкой змеей шуршало под скрипучими ботинками, под кипой бумаг на столе, под смеженными веками в дрожащих ресницах. Итачи сжимал кулаки, будто пытался раздавить змею, выворачивающую его внутренности наизнанку. Силился совладать с обуявшим его гневом, рвущимся с кончика языка. Молчание неприятно стояло горьким комом в давно непроветриваемом кабинете, где они сидели с Рейко. Учиха все это время терпеливо выслушивал за столом повествование сидевшей на подоконнике с кружкой давно остывшего кофе Акиямы, про который она забыла, а сейчас отстранено смотрела в кофейную гущу, то ли погрузившись в мысли, то ли подбирая нужные слова для продолжения. Ведь она рассказала все и о проникновении на дело Кукловод в Киото, и о переданных Мадарой координатах замка, и о самом замке Мастера.

— Это все. Остальное вы и сами знаете.

Итачи глубоко выдохнул так, словно и не дышал все это время, находясь на глубине чужих воспоминаний, а сейчас наконец-то всплыл за долгожданным глотком. Детектив подскочил с места, будто зверь, мечущийся по кабинету, скрестив за головой ладони и со свистом втянув воздух, нервно рассмеялся.

— Скажите что-нибудь, — тихо пророптала Акияма. — Какое решение вы примете? Доложите начальству? Уволите меня?

— Я не знаю, Рейко, — Итачи судорожно массировал переносицу. Слишком много информации, к которой он все это время стремился, но, как оказалась, не был готов к такому грузу. Ложь началась с момента, когда он не доложил о Мадаре. Хотя ничто ему не мешало. Какой ему смысл прикрывать беглого полицейского, который к тому же располагал багажом информации, способной помочь в обоих делах? Та же Рейко. Она пусть и главный свидетель против Акасуны Сасори, но пойди он сейчас к начальству, не спугнет ли её? Акияма вполне может сбежать к Мадаре и залечь на дно, если почувствует опасность. — Это сложно, Рейко. Мне нужно переварить все услышанное, чтобы вынести решение. Понимаешь, сейчас ты стоишь передо мной как совершенно незнакомый мне чужой человек.