С самого детства Сатьяраджу страстно желал вытащить свою семью – в особенности маму – из болота нищеты. Но скоро юноша понял, что традиционное семейное ремесло не принесет того богатства, о котором он мечтал. На деле, несмотря на то, что все члены семьи (включая достаточно взрослых детей) изо дня в день рабски трудились за ткацким станком, семья едва сводила концы с концами. Сатьяраджу часто размышлял об этом. Вместе с тем, как мы уже говорили выше, он довольно рано понял, что бизнес дает возможность быстро встать на ноги и достойно зарабатывать себе на жизнь. Памятуя об этом, мальчик постоянно держал нос по ветру, готовый ухватиться за любую реальную возможность открыть свой бизнес. Вернувшись в этот раз из Бандаруланки, Сатьяраджу узнал, что один мальчишка из его деревни открыл лавку, торгующую биди [7] . Начальные вложения этого мальчишки составили всего лишь двадцать пять рупий, а теперь его бизнес явно процветал. Тогда Сатьяраджу решил открыть такую же лавку и, по своему обыкновению, обсудил свой замысел с дедушкой. Однако Голи Сатьяму эта идея не понравилась, поскольку он считал, что держать табачную лавку – недостойное занятие для члена его семьи. Дедушка сказал Сатьяраджу, что если уж он хочет заняться бизнесом, то ему следует торговать тканями, ибо это более подобающая профессия для человека из сообщества деванга… тут Голи Сатьям заметил, что давно уже мечтает именно о таком будущем для своего внука.

Сатьяраджу с огромным уважением относился к мнению деда, и тот факт, что старик не одобрил его план, стал неожиданностью для юноши, весьма обескураживающей к тому же. Тем не менее Сатьяраджу не отказался от мысли о табачной лавочке и продолжал строить соответствующие планы. Однажды, как раз тогда, когда он был погружен в эти свои проекты, юноша нашел на дороге медную монетку. Найти монетку в такой момент считается хорошим знаком – верным предвестием удачи. С этой мыслью Сатьяраджу поднял денежку, почтительно прикоснулся ею к своим глазам и продолжил свой путь, а шел он играть в шарики с мальчишками. То ли под влиянием счастливой монетки, то ли просто удача повернулась к нему лицом, но Сатьяраджу был в тот день непобедим, к концу игры он выиграл шариков на пять рупий. Мальчик продал шарики и, положив деньги в карман, отправился прямиком в Дракшарам, в храм Бхимешвара Махадэва. С глубочайшим почтением склонившись перед своим ишта дэвой, юноша стал истово молить Господа о том, чтобы Он даровал ему успех в избранном деле – открытии табачной лавки. Затем он вернулся домой и таки начал свой бизнес, использовав в качестве стартового капитала те самые пять рупий. Дела его с самого начала пошли в гору, и очень скоро сигареты биди стали приносить юнцу намного больше денег, чем он когда-либо мог заработать ткачеством. Более того, его конкурент по каким-то причинам вынужден был свернуть свой бизнес, и все его покупатели перешли к Сатьяраджу. Он получал весьма изрядную прибыль и регулярно делился своими деньгами с мамой и дедушкой, чем несказанно их радовал. Возражения и предостережения по поводу открытия табачной лавки, которые озвучивал ранее Голи Сатьям, вскоре забылись. Сатьяраджу, конечно же, очень радовался успеху своего предприятия и планировал дальнейшее расширение бизнеса. Дни Сатьяраджу протекали счастливо. Скоро ему исполнилось четырнадцать лет.

В воскресенье, 7 августа 1949 года (Шравана Шукла Чатурдаши Виродхи Самватсары), Сатьяраджу было ровно четырнадцать лет, шесть месяцев и четырнадцать дней. Ничто прежде не предвещало необычайных событий того достопамятного дня, в результате которых обычный деревенский мальчишка превратился в бала-йоги (мальчика-йогина), которому в конечном итоге, после 12-летнего тапаса, предстояло стать сиддха-пурушей [8] и дживан-муктой [9] , который известен миру под именем Шри Шри Шри Шивабалайоги Махарадж, а ученикам и последователям под именем Шри Свамиджи. Лучше всего описать события того дня словами самого Шри Свамиджи:

Накануне того великого события – в субботу, 6 августа 1949 года, – в сознании моем возникло некое предчувствие событий следующего дня. Я был всецело поглощен мыслями о том, что мне нужно отправиться в Какинаду, чтобы привезти оттуда маму и Нанаджи, дедушку по матери. Поскольку для этой поездки мне нужны были деньги, большую часть дня я обходил своих покупателей, которые были должны мне за приобретенный товар.

В воскресенье, 7 августа 1949 года, я легко позавтракал простоквашей и рисом, после чего отправился поиграть с приятелями. Мы играли в шарики с шести утра до двух часов дня. В тот день у меня была полоса везения, и я выиграл все игры. Приблизительно в два часа я проголодался и решил пойти домой. Выигранные деньги я забрал, а выигранные шарики разделил между друзьями. Затем купил овощей и отнес их домой к своей сестре, чтобы она приготовила обед.

Пока я ждал обеда, ко мне в гости заглянул мой приятель Гангараджу и предложил сходить вместе с ним искупаться в канал Годавари, протекающий вдоль окраины нашей деревни. Я ответил, что проголодался и устал, так что мне не хочется идти. Но Гангараджу настаивал, а поскольку сестра сказала, что обед будет готов не раньше, чем через полчаса, я все-таки согласился пойти с приятелем. Когда мы пришли на дамбу канала, там все еще продолжалась игра в шарики, и мы присоединились. Я снова выиграл. Теперь уже было около трех часов дня, и я проголодался дальше некуда. Я отправился в расположенную неподалеку гостиницу и потратил выигранные деньги на обед – пару штук вада и чашечку кофе.

Потом мы возобновили путь к каналу, чтобы, наконец, искупаться. Нам нужно было пройти через рощу из пальмировых пальм. Едва мы туда вошли, на землю сами собой упали три плода. Мальчишки, которые шли вместе с нами, побежали, чтобы подобрать плоды, и, поскольку меня единодушно считали главой нашей маленькой группы, ребята отдали фрукты мне. Плод пальмировой пальмы можно легко разделить на четыре равные части. Поскольку всего нас было двенадцать, включая меня самого и Гангараджу, я смог легко разделить плоды на всех, выдав каждому по кусочку.

Отведав вада в гостинице, я там же зажег одну из своих сигарет биди, и я еще продолжал курить ее, когда делил плоды. Держа сигарету в зубах, я очистил пальмировый плод, а затем стал выдавливать из него сок. И в этот миг по непонятной причине все мое тело задрожало. Я удивился тому, что со мной происходит, когда вдруг внезапно увидел джйоти (свет), исходящий из плода в моей руке. Почти в тот же миг плод также стал испускать омкара дхвани (звук «Ом»). Зачарованный, я глядел на плод пальмирового дерева, а между тем божественный свет и звук окатывали меня волнами блаженства, в результате чего тело мое перестало дрожать и ум мой погрузился в покой и умиротворение. По мере того как я продолжал наблюдать этот странный феномен, плод, находившийся у меня в руке, исчез, и вместо него я увидел шивалингам. Этот шивалингам был черным, приблизительно фут-полтора в высоту. Все это время продолжал звучать омкара шабад (звук «Ом»), а шивалингам испускал все тот же ослепительный свет. Я неотрывно смотрел на этот шивалингам, и вдруг он раскололся пополам. Две половинки распались (полагаю, что в этот же момент из моей руки выпал плод пальмиры), и я увидел стоящего передо мной человека в одеянии джангам дэвара [10] . Человек был более семи футов [11] ростом и обладал сильным, ладно сложенным и пропорциональным телом. Темнокожий, с необычайно красивым лицом и большими выразительными глазами. Его длинные джата (спутанные волосы, какие носят йогины) были собраны на макушке, как их носили риши древности, на шее было надето ожерелье из семян рудракши, также на его широкой груди покоился маленький шивалингам, висевший на шнурке. Еще он носил белое дхоти, опять-таки надев его в такой манере, как его носили древние риши. Он испускал яркое сияние, затмевавшее собой все вокруг. Я мог видеть лишь этого йогина, озаренного светом, и ничего более. Йогин обратился ко мне на телугу – предложил сесть. «Почему вы хотите, чтобы я сел?» – спросил я. Но йогин только повторил свой приказ, чтобы я сел. И я сел. Тогда он велел мне сесть в падмасану (поза лотоса). Я ответил, что не умею сидеть в падмасане. Тогда йогин сложил мои ноги должным образом так, чтобы я сидел в падмасане. Затем он велел мне закрыть глаза. Я снова стал возражать: «Почему вы хотите, чтобы я закрыл глаза?» Он повторил: «Закрой глаза, и узнаешь, зачем». Едва я закрыл глаза, он прикоснулся средним пальцем к моей точке бхрикути (точка на лбу между бровей) и легонько похлопал меня по голове. Мое внешнее сознание тут же отключилось, и я ушел глубоко в самадхи [12] . Я совершенно перестал осознавать собственное тело и все вокруг: все, что я видел теперь, был тот же самый озаренный ослепительным светом черный шивалингам, который ранее появился в моей руке, и все, что я слышал, был омкара дхвани. Мой ум всецело погрузился в это видение и этот звук, отрешившись от всего остального.

Любопытно заметить, что, пока разворачивалась эта духовная драма, все другие мальчишки, товарищи Сатьяраджу по играм, ничего не видели и не слышали. Они с аппетитом поедали плоды пальмировой пальмы или просто играли в свои игры. Однако довольно скоро они обратили внимание, что Сатьяраджу сидит в сторонке с закрытыми глазами в йогической позе. Ребята поначалу подумали, что это такая игра – дескать, он изображает из себя садху, – и стали над ним подтрунивать. Поскольку Сатьяраджу не реагировал на их реплики, мальчишки стали вести себя настойчивее – даже грубо. Некоторые пытались вывести его из падмасаны, другие просто отвешивали ему тумаки. Он оставался неподвижен. Тогда они перемазали его тело соком плода пальмировой пальмы и илом, принесенным из канала. Когда Сатьяраджу не отреагировал даже на это, ребята просто перетащили его к каналу и усадили в воду. Но Сатьяраджу просто не осознавал всех этих проделок, совершаемых товарищами, а поэтому по-прежнему никак не реагировал. В какой-то момент ребятам стало понятно, что Сатьяраджу вовсе не играет с ними, но вместе с тем не могли понять, что на него нашло. Его бессознательное и словно бы даже безжизненное состояние их напугало. Забеспокоившись, как бы их не обвинили в том, что это они довели его до такого, ребята смыли всю грязь, которой измазали тело приятеля, вынесли его из канала и усадили на дамбу. Затем побежали домой и сообщили родственникам о странном и необъяснимом состоянии Сатьяраджу.