– Какая большая тяжесть снята теперь с моего сердца, – прошептала после короткого молчания Флора, – теперь я могу плакать. Но все-таки это была странная мысль прислать мне убор, который я теперь к тому же не могу надеть. Возьмите его, – быстро прибавила она, увидев, что Стенхоп еще раз поднял крышку, чтобы взглянуть на украшения, вид которых пробуждал в нем столько воспоминаний. – Эти камни по праву принадлежат вам и у вас лучше всего сохранятся.

– Благодарю вас, – ответил он и спрятал ящичек в карман. – Память о моей матери для меня дорога и священна.

Глаза Флоры наполнились слезами.

– Теперь вы будете счастливее? – спросила она серьезно.

– Надеюсь. Письмо, которое вы были добры показать мне, должно служить доказательством, что я заблуждался как относительно душевного состояния моего отца, так и причины этого неожиданного несчастья. Нет, он видел впереди не смерть, а жизнь – жизнь с вами.

Она тяжело вздохнула.

– До похорон мы вряд ли еще увидимся. Прощайте!

Недолго оставался Стенхоп наедине с своими мыслями.

– Мистер Холлистер желает говорить с вами, – доложил вошедший слуга.

Джек был в лихорадочном волнении, но ему тотчас же бросилась в глаза благоприятная перемена, происшедшая с его другом.

– Ты выглядишь так, словно убедился в неосновательности своих опасений! – воскликнул он радостно.

– Мое страдание сделалось спокойнее, и теперь я могу горевать о потере отца, не думая, что он покинул нас в порыве отчаяния, – прозвучал ответ Стенхопа.

– В таком случае мне не так трудно исполнить мою обязанность и передать тебе это письмо, – отозвался Джек, вынимая из кармана бумагу. – Адресат одного из писем, отправленных вчера твоим отцом на почту, нашелся: оно было послано на мое имя, и в нем вложено письмо для тебя. Но, ради бога, Стенхоп, что ты, что с тобой? – продолжал он испуганно, видя, что его друг, распечатав конверт, страшно побледнел и безумными глазами смотрит на строчки, заключавшиеся в письме.

– Я не понимаю… что это может значить… – прерывающимся голосом в замешательстве произнес Стенхоп.

Джек боялся нового несчастья. Он взял у него записку из рук и прочел:

– «Мое непременное требование, мое величайшее и настоятельнейшее желание, чтобы ты – если вообще ты женишься – женился на девушке по имени Натали Уэлвертон. Она дочь Стивена Уэлвертона, о котором ты, вероятно, услышишь вскоре после моей смерти. Не старайся узнать, почему я от тебя этого требую. Уже одно то, что я требую именно этого брака и запрещаю тебе всякий другой, пусть будет тебе доказательством, что и твое счастье, и честь нашего имени зависят от этого союза. Любящий тебя отец Сэмюел Уайт».

– Натали Уэлвертон? Это кто же такая? – раздалось изумленное восклицание Джека.

– Я не знаю, имя мне совершенно неизвестно, – как отуманенный, пробормотал Стенхоп. – О, если бы я никогда не видал этих строк! Почему я должен жениться на совершенно неизвестной мне девушке? О чем я не должен стараться узнать? Что это все значит? Право, мое несчастье и раньше было достаточно велико.

Джеку такое насильственное вмешательство в право мужчины самому выбрать себе жену показалось неслыханным. Он совершенно откровенно высказал свое мнение по этому поводу и кончил словами:

– Никакой закон не может тебя заставить вступить в этот брак. Я, со своей стороны, по крайней мере, хотел бы удостовериться, отвечает ли эта Натали Уэлвертон всем требованиям, которые я предъявляю моей будущей жене.

– Я никогда не женюсь на девушке, которую зовут Натали, – твердо заявил Стенхоп.

Джек взглянул на него удивленно.

– Это звучит так, будто сердце твое уже не свободно.

Тот горько усмехнулся.

– А если бы и так?

Джек обладал достаточной чуткостью, чтобы понять, что теперь не время вызывать друга на откровенность; он поборол в себе желание знать больше и замолчал.

– Еще одно слово, – воскликнули Стенхоп после некоторого молчания, очнувшись от грустного раздумья. – Что было в твоем письме, Джек?

– Только то, что он отправляется в путешествие, во время которого возможна какая-нибудь несчастная случайность. Он просил меня в случае его смерти передать тебе приложенную записку. Как надо было поступить с ней, если бы все обошлось благополучно, он не упомянул, и это немножко странно, если хорошенько подумать.

– Позабудь об этом, – отозвался побледневший Стенхоп. – Я буду стараться нести свой крест; но больше ни слова об этом, Джек, если ты меня любишь.