Колька Ким перестал опаздывать на уроки, рано приходит в школу. Видать, смерть Юрки на него сильно подействовала. Наверное, в лучшую сторону. Он перекратил бегать в общагу, почти бросил пить. Даже на танцы не ходит, хотя наши любители на праздниках каждый день там полы полировали. Как-то в разговоре он вдруг спросил:

– В Питере сейчас тепло?

Питер, это Петропавловск-Камчатский, южнее нас на тысячу или тысячу сто километров.

– Там сейчас лето. Представляешь, деревья распустились. Листочки, цветочки. Лепота!

– Я вот думаю, на хрена мы здесь живём? На югах лучше. Отец дальше Паланы никуда не ездил и не хочет. Ладно батя, он другой жизни не видел, мать то зачем здесь осталась жить?

– Сложный вопрос. У неё спроси.

– Спрашивал. Говорит, тут жизнь проще, чем на материке. А я на юг хочу. Не в отпуск, навсегда. Экзамены сдам, уеду.

– Ну чего, дело хорошее. Мир посмотришь.

Колька неожиданно сменил разговор.

– Знаешь метро?

– Ну, да. В Москве оно есть, как не знать.

– Там красиво?

– Очень.

– Говорят людей там много ходит, правда?

– Да. Людей там избыток. Особенно в час пик, когда с работы или на работу едут.

– Деревья растут красивые?

– Ты про что? Где деревья?

– Ну в метро.

Тут я понял, что мы говорим о разных вещах. Чтобы не обидеть человека, осторожно стал выяснять тему беседы. Оказалось, Колька спутал Парк Культуры имени Горького, с одноименной станцией метро. Про поезда под землёй он даже не слышал. И это в конце 20 века! Для меня такое дико, но парень в 15 лет не видел деревьев выше своего роста. Легковую машину знает одну. Кроме милицейского газика в райцентре, других легковушек у нас нет. На мотоциклах гоняют по посёлку, на грузовых машинах тоже ездят. С октября по апрель по тундре только вездеходы ходят или трактора по зимнику. С мая по сентябрь по отливу можно кататься на берегу. Тундра, это болота и вечная мерзлота. На юге Камчатки совсем другая жизнь, но его отец коряк, им там просто неинтересно. С папой понятно, но почему мать не вывезла сына в отпуск? Мало того, что семья не бедная, так и на работе раз в два-три года положены бесплатные билеты. Или только завербованным?

– Колян, хочешь, давай летом вдвоём в Питер смотаемся на пару недель. Найдём, где ночевать. Из посёлка туда много наших уехало, на ночёвку пустят.

– Можно. Я, наверное, документы в техникум подам. Или в мореходку.

Начало урока прервало беседу, но Ким пол-урока сидел в задумчивости.

На работе началось всё по заведённому порядку. В первую очередь столовка с поселковыми новостями. Представляешь Бухарик уехал! В район! Художником при кинотеатре будет. Говорит, здесь его талант не ценят. Нет бы на Машке жениться... или на Надьке... Потом раздал сослуживцам готовые таблички. Понравилось, благодарили. Раз 10-ое число, значит зарплата. Получил и узнал, что за стенгазеты дали премию 20 рублей, а подоходный налог с первой сотни не 13%, а 8 рублей 20 копеек. Пользуясь свободным временем, чуток полистал библиотечку сельского художника и тут пришёл Колька Ким. Ему поделиться стало не с кем. Пак его лучшим другом был. Немного помялся, потом тяжело вздохнул и выложил наболевшее:

– Мы с Юркой в общаге были. Ты не думай! Ничего такого! Выпили, меня в карты играть не взяли, денег не было. Юрка в буру играть захотел. Ещё кричал: "Я передовик-бурильщик. Могу в буру, очко и буркозла!" Быстро проигрался, конечно. Тут эта мразь Макар предложил: "Давай в буру на просто так перекинемся?" Гнида ещё хихикал, говорил: "Я тебе бесплатно наколку фартовую набью. Тогда любой сразу поймёт, кто ты по масти." Главное, я Пака увести пытался. Типа поздно, родичи ругаться будут. Так он меня обматерил по-чёрному, а Колька Большой из общаги выпер, да ещё пинка под зад дал. Я даже с крыльца навернулся. А на следующий день Юрок около школы партак засветил. Может что-то сделать можно было бы, если б я не нажрался.

– Что ты мог? Ничего. Тем более не знал.

11.05.72

На следующий день после зарплаты на перемене я подошёл к Комарихе и протянул трояк. Неуплата членских взносов одно из серьёзнейших нарушений Устава ВЛКСМ. Во всяком случае, так Лёлька считала.

– Это что?
– удивилась она.

– Комсомольские взносы. Я же работаю в кооперативе, вчера зарплату получил.

Глаза комсорга округлились:

– Так много?

Родители одноклассников получают всяко больше, но, когда товарищ с соседней парты поднимает серьёзные деньги, он невольно вызывает уважение. И зависть, конечно.

– Премию чутка дали, - степенно пояснил я.

Новость мигом облетела класс, и на нас скрестились любопытные взгляды.

– Ты молодец Костров! Настоящий комсомолец!
– звонко объявила Комариха.
– От некоторых две копейки месяц ждать приходится. Да ещё упрашиваешь их. А за кое-кого, - её взгляд вонзился в Генку, - я сама два месяца плачу.

Генка зарделся. Долг в четыре копейки его не тяготил, но пацану быть должным девчонке! Позорище!

На большой перемене обсуждать мой взнос не перестали. Десятиклассник Петя громко втирал девчонкам:

– Я может вором в законе буду. Воры комсомольских взносов не платят. Только такие лопухи, как Костёр бабки палить желают.

Обидно мне что-то стало, не удержался я:

– Петь, извини, что поправляю. Вором тебе не быть. Крадуном разве можешь попробовать.

– Это почему?
– зло набычился парень.