Шварц не ответил и посмотрел на погибшего. Действительно. Казалось, что этот мужчина мирно улыбался.

Они начали операцию в четверть седьмого, поэтому многих пришлось поднимать с постелей. Обыск происходил везде – не только в квартирах, но и на чердаках, и в подвалах. Они копались даже в мусорных контейнерах в поисках оружия. Только в зоне беспорядков Нойкёльна было задействовано восемь военно-полицейских частей. В операции участвовали и сотрудники криминальной полиции. Рат не предполагал, что ему придется так скоро вновь вернуться на Германнштрассе.

Майские беспорядки продолжались третий день. Постоянно возникали столкновения между коммунистами и полицейскими, то и дело раздавались выстрелы. На улицах Веддинга и Нойкёльна шла настоящая война. Из строительного материала на Германнштрассе сооружались баррикады, на некоторых участках улицы камнями были разбиты все уличные фонари. Банды подростков пользовались наступлением темноты и грабили магазины. Минувшей ночью погромщики забросали камнями даже полицейский участок на Зельховерштрассе: мишенью этих подонков стал участок, в котором стражи порядка в воскресенье начали операцию «Кёниг». Слышались даже выстрелы, жаловались коллеги Гереона. Только привлечение военно-полицейской части с бронированным автомобилем и двумя грузовиками положили конец этому беспорядку.

Такие инциденты порождали страх перед попыткой коммунистического переворота и дополнительно накаляли атмосферу в полиции. Каждый сотрудник, который отправлялся на улицу, тем более в рабочий квартал, испытывал нервозность и держал наготове оружие.

Для Рата общее расположение духа его коллег граничило с истерией. Сам он, когда его потом вместе с Вольтером отправили для наведения порядка в Нойкёльн, постарался сохранять холодную голову. Утром третьего мая начальник полиции Цёргибель распорядился о привлечении криминальной полиции для действий в зоне беспорядков. Ранним утром военно-полицейские части оцепили квартал по обеим сторонам Германнштрассе, от Боддинштрассе до Лейкештрассе. Огромный район стал закрытой зоной. Полицейские контролировали ведущие в него улицы. Таблички предупреждали о стрельбе на поражение.

А потом начались домашние обыски. Сотрудники военно-полицейских частей заблокировали входы во дворы, а затем отряды полицейских прочесывали весь квартал, включая задние дома и дворы. Каждый из отрядов сопровождали два сотрудника криминальной полиции, и почти всюду возникала одна и та же реакция: чертыхающиеся мужчины, ругающиеся женщины, кричащие дети – но никакого оружия. Чем больше проходило времени, тем больше у Рата складывалось впечатление, что люди были предупреждены. Постепенно по запретной зоне стали распространяться слухи о том, что здесь происходило.

До сих пор в квартале, где они проводили операцию, был изъят один-единственный револьвер с горизонтальной осью – после шестичасовых обысков как минимум в четырех десятках квартир. Причем мужчина, у которого они конфисковали оружие, не был коммунистом. Правда, в кухне у него висел на стене вышитый текст «Интернационала», как у других людей висят благочестивые библейские изречения, но рабочий оказался социалистом. Социал-демократ, как и их начальник полиции. Рату эта операция все больше действовала на нервы, и когда он посмотрел на Бруно, у него сложилось впечатление, что тот испытывал те же чувства. То, что здесь происходит, вообще ничего не даст! Простая трата ресурсов!

При этом сегодня утром они усмехнулись, увидев в своем списке Лейкештрассе. Там жил Франц Краевски, кокаинщик из строящегося «Карштадта», их новый информатор. И порнокайзер в самом деле открыл им дверь, когда они позвонили в его квартиру в начале восьмого. По лицу Краевски они поняли, что у того душа ушла в пятки, когда мимо него в квартиру ворвалась целая куча полицейских в форме. Вытаращенными глазами он смотрел на Рата и Вольтера. Они дали ему некоторое время понервничать, а потом Дядя, по всей форме обратившись к нему на «вы», монотонно изрек стандартную фразу о том, что проводится полицейская операция по всему кварталу в целях поиска оружия. После этого Франц немного расслабился. Определенная нервозность у него все же осталась, и Гереон понял, почему. Прежде чем полицейским пришла в голову идея поискать револьвер и гранаты в кухне, Рат хладнокровно извлек из сахарницы пакетик с кокаином.

– Ты видишь, как тебе повезло, что ты встретил нас пару дней тому назад, – шепнул он мужчине, который на этот раз не имел особого сходства с Вильгельмом Вторым. – Иначе мы нашли бы сейчас у тебя пушку, и ты поехал бы с нами.

– Что вообще значит вся эта ерунда? – спросил Краевски.

– Ты живешь не в том районе. Здесь слишком много коммунистов. И нужно все время следить за тем, что прячут в кухне.

Краевски побледнел. Пора было уходить. Полицейские уже давно поднялись на этаж выше, а Рат еще на некоторое время задержался у Франца, на лбу у которого выступил пот. Комиссар вложил ему в руку бумажный пакетик и пожелал приятного аппетита.

Было начало первого. К этому времени они обработали еще три квартала. Дом за домом, квартиру за квартирой. И их список оставался еще довольно длинным.

– С меня довольно, – тихо сказал Вольтер Рату, когда они вышли из очередного дома, где в каждой квартире натыкались на злые лица и были вынуждены выносить гневный протест квартиросъемщиков, не обнаружив при этом ни одного ствола оружия. – Идиотская работа, – констатировал Дядя, закуривая сигарету, в то время как полицейские начали обшаривать мусорные контейнеры во дворе.