— Отец не станет на пути моих желаний, а вот ты — да, если не преисполнишься теми же заветными мечтами, — игриво добавила девушка. — А теперь давай верхнее платье цвета морской волны. Да, сегодня я буду одета как скандинавская невеста.

С быстротой, которую ее горничная и не подозревала в своей питомице, Бретана нарядилась в платье, нацепила на него драгоценные застежки, вдела в уши серьги, надела на шею ожерелье и, наконец, водрузила на голову хлао. Большое заморское зеркало, купленное Магнусом у франкских торговцев, отразило сияющее великолепие в ореоле нежно-голубых и розовых тонов. Хорошо подогнанный фартучек самым выгодным образом подчеркивал достоинства ее стройной фигуры, а из-под затейливого серебряного обруча на голове водопадом струились длинные белокурые волосы.

— Ну, как?

— Никогда еще ни Торгуй, ни Магнус в жизни своей не видели такой прелести, дитя.

Этот комплимент преисполнил Бретану чувством уверенности, в которой она так нуждалась. Порывисто обняв Бронвин, она запечатлела на ее саксонской щеке восторженный поцелуй.

— Тогда поторопимся, как торопит меня сама судьба.

Бретана разразилась по-девичьи звонким смехом, быстро отдернула тяжелый занавес и почти вбежала в большой длинный зал, где спиной к ней стоял Магнус.

Он услышал частую дробь башмачков из оленьей кожи по дощатому полу и медленно повернулся к ней лицом. Глазам его предстало неземное существо, обрамленное клубящимися складками розовой и голубой ткани. О, сколь восхитительна она была в этом элегантном одеянии благородной скандинавской женщины.

Бретана выгнула в немом вопросе свои светлые брови. Не получив никакого ответа, она облекла мучивший ее вопрос словами.

— И как же? С моим замужеством все решено? Взгляды отца и дочери скрестились в напряженном поединке. Магнус начал медленно и как-то очень вкрадчиво приближаться к дочери, остановившись на некотором расстоянии от нее.

Он осторожно положил свои большие старческие руки на ее узкие плечи и сказал:

— Да, ты выйдешь замуж…

Бретана вскрикнула и вся засветилась от радости и, в знак благодарности, крепко обняла Магнуса.

— О, отец, как я благодарна! Мое самое сокровенное желание — быть женой Торгуна!

С удивительным даже для нее самой порывом она прижала свою нежную щеку к седеющим кудрям отца, целуя его в шею и одновременно смеясь от радости. Внезапно Магнус крепко обхватил кисти дочери, освободился от ее объятий и вновь своими выцветшими голубыми глазами пристально посмотрел на Бретану. И только тогда девушку начало удивлять то странное обстоятельство, что ее отец предельно серьезен.

— Ты выйдешь замуж за Хаакона. Магнус ограничился этим коротким сообщением, выжидая, пока пройдет вызванный им шок. Прежде чем давать дальнейшие объяснения, он почел за лучшее выждать, пока до дочери полностью дойдет смысл того, что он сказал.

Бретана слегка открыла от удивления рот и сузила свои выразительные глаза, как бы пытаясь все осмыслить.

— Хаакон? Но он уже женат!

— Викингу не возбраняется расторгать неудачный союз. Хаакон скоро освободится от Гудрун, и тогда ты станешь его супругой, королевой. Это судьба, и от нее никуда не денешься.

Мысли Бретаны смешались в полном беспорядке.

— Я не понимаю! Это же Торгуй просил моей руки. Ну да, ты наверняка что-то путаешь.

— Нет, — спокойно ответил Магнус. — Но я понимаю твое смятение. Да, Торгуй действительно просил тебя. И, по правде сказать, я обдумывал его предложение. До прошлого вечера, пока у моих дверей с более заманчивым предложением не появился Хаакон. И ни один отец, если только он по-настоящему заботится о своем ребенке, не мог бы его отвергнуть.

— И ты еще имеешь наглость говорить мне все это?! — возмущенно выпалила Бретана. — Ты знаешь, что я люблю Торгуна. Какое же надо иметь извращенное сознание, чтобы мешать мне выйти замуж за человека, которого я люблю, и вместо него подсовывать того, кого я даже не знаю?

Глаза Бретаны наполнились слезами гнева, которые потоком хлынули из глаз.

Магнус ожидал, что Бретана сразу же возмутится принятым им решением и за этим последует что-то подобное легкому шторму, однако то, с чем он столкнулся, можно было скорее сравнить с разрушительным ураганом.

Он решил некоторое время выждать, думая о том, как быть с явно вышедшей из себя и пылавшей яростью Бретаной. Обычно такой детский бунт мог бы повлечь за собой суровое наказание, но в том-то и дело, что вся прежняя жизнь его дочери была сама по себе совершенно необычной, поэтому Магнус решил пойти на некоторые уступки.

Было совершенно ясно, что он недооценил ее привязанности к Торгуну. Уже одно это сильно беспокоило его. Этот человек вошел к ней в доверие во время их ужасного совместного путешествия; да и вообще, не было ничего из ряда вон выходящего в том, что пленники подчас влюблялись в своих похитителей. Вот и у него с Эйлин было то же самое. И все же он думал, что для его дочери не составит труда сделать правильный выбор между обнищавшим принцем и благополучным королем.