Он еще долго перечислял нам присутствующих в зале, называя по именам и сообщая подробности, о которых мы тотчас же забывали. Только принесенный официантами ужин заставил его умолкнуть. Впрочем, неизвестно почему вдруг замолчали все. Странная тишина наступила в зале, слышалось только позвякивание ножей и посуды. Я взглянул на Ирину. Она ела тоже молча и как-то лениво, неохотно, полузакрыв глаза.

– Что с тобой? – спросил я.

– Спать хочется, – сказала она, подавляя зевок, – и голова болит. Я не буду ждать сладкого.

Она поднялась и ушла. За ней встали и другие. Зернов помолчал и сказал, что он, пожалуй, тоже пойдет: надо прочитать материалы к докладу. Ушел и бельгиец. Вскоре ресторан совсем опустел, только официанты бродили кругом как сонные мухи.

– Почему такое повальное бегство? – спросил я одного из них.

– Непонятная сонливость, мсье. А вы разве ничего не чувствуете? Говорят, атмосферное давление резко переменилось. Будет гроза, наверно.

И он прошел, сонно передвигая ноги.

– Ты не боишься грозы? – спросил я Мартина.

– На земле нет, – засмеялся он.

– Поглядим, что такое ночной Париж?

– А что со светом? – вдруг спросил он.

Свет действительно словно померк или, вернее, приобрел какой-то мутный красноватый оттенок.

– Непонятно.

– Красный туман в Сэнд-Сити. Читал письмо?

– Думаешь, опять они? Чушь.

– А вдруг спикировали?

– Обязательно на Париж и обязательно на этот заштатный отель?

– Кто знает? – вздохнул Мартин.

– Пошли на улицу, – предложил я.

Когда мы проходили мимо конторки портье, я вдруг заметил, что она выглядела раньше как-то иначе. И все кругом словно переменилось: другие портьеры, абажур вместо люстры, зеркало, которого прежде не было. Я сказал об этом Мартину; он равнодушно отмахнулся:

– Не помню. Не выдумывай.

Я взглянул на портье и еще более удивился: то был другой человек. Похожий, даже очень похожий, но не тот. Гораздо моложе, без проплешин на голове и в полосатом фартуке, которого раньше на нем я не видел. Может быть, прежнего портье сменил на дежурстве его сын?

– Идем, идем, – торопил Мартин.

– Куда вы, мсье? – остановил нас портье. В голосе его, как мне показалось, прозвучала тревога.

– А не все ли вам равно, портье? – ответил я по-английски: пусть проникается уважением.

Но он не проникся, сказал встревоженно:

– Комендантский час, мсье. Нельзя. Вы рискуете.

– Что он, с ума сошел? – толкнул я Мартина.

– Плюнь, – сказал тот. – Пошли.

И мы вышли на улицу.

Вышли и остановились, словно споткнувшись на месте. Мы даже схватили друг друга за руки, чтобы не упасть. Тьма окружала нас без теней и просветов, ровная и густая, как тушь.

– Что это? – хрипло спросил Мартин. – Париж без света?

– Не понимаю.

– Дома, как скалы, ночью. Ни огонька.

– Должно быть, вся сеть парализована.

– Даже свечей не видно. Нигде не мелькнет.

– Может, вернемся?

– Нет, – заупрямился Мартин, – я так быстро не сдаюсь. Поглядим.

– На что?

Не отвечая, он шагнул вперед; я за ним, держась за его карман. И остановились опять. Высоко-высоко в черноте неба, как в глубоком колодце, сверкнула звездочка. Рядом что-то блеснуло. Я попробовал поймать блеск и тронул стекло. Мы стояли у магазинной витрины. Не отрываясь от Мартина и таща его за собой, я ощупал всю ее целиком.

– Не было ее раньше, – сказал я, останавливаясь.

– Чего? – спросит Мартин.

– Этой витрины. И вообще магазина не было. Мы с Ириной шли здесь мимо чугунной ограды. А ее нет.

– Погоди. – Мартин почему-то насторожился. Не ограда и не витрина были у него на уме. Он прислушивался.

Впереди что-то громыхнуло несколько раз.

– Похоже на гром, – сказал я.

– Скорее на автоматную очередь, – не согласился Мартин.

– Ты серьезно?

– Что я, автомата от грозы не отличу?

– Может, все-таки вернемся?

– Пройдем немножко. Вдруг встретим кого-нибудь. Куда весь народ в Париже исчез?

– И стреляют. Кто? В кого?

Словно в подтверждение моих слов, автомат впереди затарахтел еще раз. Его перебил шум приближавшегося автомобиля. Два пучка света, пронзив темноту, лизнули брусчатку на мостовой. Я вздрогнул: почему брусчатку? Обе улицы, огибавшие наш отель, еще несколько часов назад были залиты асфальтом.

Мартин вдруг толкнул меня в темноту позади и прижал к стене. Грузовик с людьми на платформе промчался мимо.