– По правде говоря, дядя, у меня в мыслях не было, что лорд Ленсборо встанет так рано и придет на конюшню.

– Да… он оказался совсем не таким, как уверяла твоя тетушка. Более того, чем больше я о нем узнаю, тем больше мне кажется… – Он покачал головой. – Ты знаешь, что он разводит скаковых лошадей? Но мы снова отклоняемся от темы. Итак, если кто-нибудь увидит, что ты водишь дружбу с цыганами, ты лишь подольешь масла в огонь.

– Но меня никто не увидит! И даже если увидят, что они могут заподозрить, кроме того, что я немного эксцентрична, потому что помогаю детям, которых все остальные побаиваются?

– Эстер, люди не слепые! Все, кто увидят светлую кожу Лины и ее веснушки, сразу поймут, что она – не чистокровная цыганка. Потом они увидят тебя рядом с ней и задумаются, почему у нее волосы и глаза точно такого же цвета, как у тебя.

Эстер виновато намотала на палец в перчатке прядь волос.

– Откуда вы знаете, что она стала похожа на меня?

– Оттуда… – Сэр Томас печально улыбнулся. – Вчера я сам ходил к цыганам и взглянул на нее.

Глаза Эстер наполнились слезами. Сэр Томас гневался, когда узнал о кровном родстве его племянницы с цыганами. Несмотря на отчаянные мольбы Эстер принять отпрыска незаконной связи у себя в доме он ответил отказом, но не мог заглушить в себе теплые чувства по отношению к девочке Лине, своей внучатой племяннице.

– Эстер, прошлое не изменишь, но я не допущу, чтобы чужие грехи угрожали благополучию моих дочерей! И Джулия, и Фиби не прочь выйти замуж за маркиза, а человек его сорта, поверь мне, неблагосклонно отнесется к постыдному факту, который мы от него скрываем – то есть буквально прячем от него…

Увидев, что племянница задумалась над его словами, сэр Томас отрывисто продолжил:

– Кроме того, подумай о чувствах твоих тетушек, леди Сьюзен и леди Молтон. Пока о ее существовании не известно никому, кроме нас с тобой. Мне бы хотелось, чтобы все оставалось так и дальше. Особенно нежелателен скандал теперь, когда на карту поставлено счастье моих дочерей.

– Вы правы, дядя Томас, – вздохнула Эстер. – Я думала только о себе! Но те часы, которые я провожу с ней, для меня драгоценны! Кроме того, я очень хочу, чтобы Лина научилась читать и писать, получила по крайней мере начатки образования. Ей и так во многом отказано.

– Знаю, знаю. Но считаешь ли ты благоразумным, особенно теперь, когда она стала старше и больше понимает, намекать ей, что она отличается от остальных цыганят? Будет несправедливо возбуждать в ней надежды или недовольство своей участью.

– О, на этот счет можете не беспокоиться. – Эстер с горечью улыбнулась. – Джай ни за что не позволяет мне разговаривать с ней наедине или относиться к ней как-то по-особому. Он разрешил мне учить ее грамоте только при условии, что другие дети тоже будут учиться вместе с нею. Более того… – Эстер нахмурилась, – учится она довольно плохо. Она сидит вместе с остальными, но почти не слушает меня. Лина сплела мне венок из бумаги, на которой должна была писать прописи!

Увидев, что по лицу племянницы текут слезы, сэр Томас подошел к ней и протянул носовой платок.

– Будет лучше, если она никогда не узнает о своем происхождении. Джай поступил мудро, когда, взяв ее на воспитание, настоял на таком условии.

– Это так трудно, дядя… – всхлипывая, призналась Эстер и судорожно вздохнула. – Не видеть ее, не иметь возможности посадить к себе на колени и обнять, пока она рассказывает о приключениях, которые выпали на ее долю после нашей прошлой встречи.

Неожиданно дядя посуровел:

– Значит, ты со мной согласна. Обещаешь не приближаться к ней до тех пор, пока наши гости не уедут?

– Да. Мне пора приниматься за дела. Я и так потратила впустую много времени.

Сэр Томас тяжело вздохнул:

– Ах, Эстер, дитя мое, ни одной женщине не следует нести такую ношу, какую вынесла ты.

К концу завтрака лорд Ленсборо успел передумать. Там, на пустоши, когда в лицо ему дул ледяной ветер, мысль жениться на девчонке-сорванце казалась ему вполне логичной. Затем он поостыл и решил выкинуть леди Эстер из головы. Он провел приятный день, гуляя по саду с двумя юными красавицами-блондинками и Стивеном в роли компаньона. Однако, переодеваясь к ужину, понял, что не может вспомнить ничего из сказанного его спутницами, и нахмурился, глядя на свое отражение. Зато вдруг вспомнил, как Эстер вошла в салон, где гости собирались к ужину.

Окинув ее быстрым, но внимательным взглядом, он заметил, что ее платье давно вышло из моды и было того же зеленоватого цвета, что и вчерашнее, к тому же было ей великовато. Почему она так одевается? Эта девушка вызывала у него все большее любопытство.

Поэтому после превосходного ужина, меню которого, как сообщил дворецкий, составляла леди Эстер, он специально разыскал ее в комнате, куда удалились дамы.

Увидев его на пороге, кузина Генриетта что-то сказала, и Эстер, запрокинув голову, рассмеялась. Это так поразило лорда Ленсборо, что он словно оцепенел, вдруг заметив, что леди Эстер может быть настоящей красавицей. Если бы она чаще смеялась, даже веснушки, усеявшие ее вздернутый носик, не считались бы большим недостатком.