Шрифт:
И мы побежали…
– Хорошо погуляли? – спрашивали рабочие, глядя на наши осунувшиеся лица.
– Ага! – дурашливо отвечали мы и нервно подхихикивали на ухабах.
Как только мы вошли в лагерь, я направил ребят мыться и переодеваться, а сам с усатым пошёл в медпункт. После фляги с, похоже, контрабандным спиртом врач был мой лучший друг. Он сразу всё понял и, хотя и сказал, что брить тут нечего, но всё-таки для конспирации проскоблил пацану заметное пятно усов и редкую, но тоже очень заметную (потому что чёрную) щетину.
В общем, когда в лагерь ворвался тоже "чёрный воронок", который на самом деле был синего цвета, мы были во всеоружии.
Боже мой! Как ругался ветеран! От самого воронка и до пионерской, куда всех, кто был за территорией лагеря в этот день, собрала Зинаида, он вопил и матерился и по-русски, и по-казахски, и, даже иногда по-немецки.
Милиционеры и Зинаида пытались объяснить ему, что вокруг дети, но где там! Аксакал стучал протезом и поливал всех и вся и, пытавшихся утихомирить его, милиционеров тоже.
Вот это, в основном, и спасло нас.
Моих пацанов, конечно, выстроили для опознания и я сразу же, как только нам рассказали, что натворили они, перехватил инициативу.
– Мерзавцы! Негодяи! Вы чуть не убили заслуженного человека, – кричал я, совершенно не притворяясь и искренне. – Он спас Родину от фашистов! Он прошёл всю войну, огонь, воду и медные трубы, чтобы вы могли сладко спать, есть и в волейбол играть, а вы за какие-то паршивые яблочки напали на него, как на врага! Патриот и герой, он без глаза и без ноги пошёл работать объездчиком, чтобы концы с концами свести, а вы, сытые здоровенные бездельники, ещё и плёткой его избили!
– Да не мы это… – неуверенно начал побритый, но я прервал его.
– Вы, вы! Молчите! Кто кроме вас мог такое сделать! Знаю я вас! Недавно с бензином чуть весь лагерь не спалили! Факиров изображали! Огнём плевались! Я не хотел рассказывать вам это, Зинаида Петровна, но вот вынудили! Как только эти фокусники успели прибежать к обеду и не вспотеть? Расстояние-то немаленькое…
Зинаида тут же всё сообразила, и тот час включилась в игру. Тем более что сразу заметила, что усач без усов и щетины. Ну и то, что вся моя команда в белых парадных рубашках и алых пионерских галстуках – это само собой! Ей-то эта бодяга не нужна была ещё больше чем нам.
– Это что ещё такое? – начала она. Да мы их в колонию! Мы их на нары! И родителей, хоть они и слепые, заставим штраф выплачивать всю оставшуюся жизнь! Проглядели бандитов! Пусть теперь горбатятся за этих недорослей! Вы их точно узнаёте? – обратилась она к аксакалу. – Одежда, особые приметы, родинки, причёски!..
И так далее и тому подобное.
То я поливал моих соколиков чем, только мог и указывал на особые приметы, то Зинаида.
И пацаны вели себя замечательно. Они точно следовали моим инструкциям, а инвалид не мог и слова вставить. Он ещё стучал деревянным протезом, пробегая туда-сюда перед пацанами, но было видно, что растерялся. Тем более что у одного из рыцарей неожиданно совершенно естественно потекли из глаз слёзы. То ли он действительно инвалида пожалел, то ли актёр в нём проснулся гениальный.
Милиционеры же кайфовали.
Им эта музыка и спектакль были как свадебный марш Мендельсона и обряд бракосочетания.
Наконец пришла пора окончательного опознания.
Мы с Зинаидой очень профессионально заземлили и свели на нет пыл и истерику аксакала и, если он вначале опознал моих бандитов сразу и чуть было не набил при нас им морды, то теперь очень сильно засомневался. Отсутствие усов, отглаженные белые рубашки и галстуки тоже начали работать.
– Эта не она… наверная… – начал он неуверенно и с сильным акцентом, когда мы умолкли. – Та с усы была…
– С усами? – очень удивилась Зинаида. – Дети с усами?
– Да… И рубашке… и майке… Нет, это не она!
Милиционеры облегчённо вздохнули, и тут вошёл доктор, который обещал мне помочь своими медицинскими средствами и всю эту трагикомедию наблюдал из-за дверей.
Он подозвал Зинаиду и что-то шепнул ей на ухо.
– Ага, – сказала Зинаида и на всякий случай обратилась к пацанам. – Ваше счастье, что не вы! Идите в столовую, а после тихого часа мы ваши факирские штучки обсудим! А вас, уважаемые, я попрошу задержаться. Тут наш молодой доктор рекомендует всем кое-что антистрессовое и лекарственное. Да и пообедаем заодно…
После столовой я решил ещё раз заглянуть в пионерскую, да так и замер на полпути. Весёленькие и сытые милиционеры, смеясь, тащили к воронку под ручки пьяного в дугу и совершенно счастливого аксакала, который разухабисто громко пел что-то на своём родном казахском языке…
Любовный отлуп
Каждый, кто прочитает эти записки, подумает: "Чего это он только прозу жизни транслирует? Где любовная лирика? Возраст-то самый что ни на есть подходящий! Стыдно, что ли признаться в своих ранних поражениях на этом фронте?". Стыдно – не стыдно, но это дело интимное, и тут поражения часто оказываются по прошествии времени ещё благоприятнее, чем победы. Возьмите романтику! Она в основном – сплошные разлуки, неразделённые чувства, муки одиночества и творчества, непреодолимые трудности, недостижимые с кондачка горизонты, всякие щемящие чувства и так далее и тому подобное. А без романтики – что за жизнь? Дважды два – четыре! Скука! Поэтому я, конечно, скажу пару слов на эту тему, но особенно распространяться не буду.