Во время немногих уроков, которые успела получить Канеша в Грос-ан-Роке, учителя рассказывали о каких-то зверях вроде этого шпакра… Но, честно говоря, она была уверена, что это все чушь собачья. Мало ли врунов среди путешественников, которые пишут все эти учебники! Она б и сама могла такой сочинить, не выходя из замка.

Но вот теперь перед Канешей сидел и громко чавкал настоящий, живой, весьма хамоватый шпакр. Крусан достал маленькую записную книжку и что-то там чиркал огрызком карандаша.

– Ты чего там рисуешь? – шепотом спросила Канеша.

– Так, делаю заметки… – шепотом же отозвался юноша, – Шпакров очень редко удается встретить. Это настоящая удача. Я должен записать о нем все, что узнаю.

– Тут завещание впору писать! Он сожрал все мои запасы. И серебро забрал, разбойничья рожа!

– Не переживай, что-нибудь придумаем. Они вполне дружелюбны, если верить книгам. Надеюсь, после обеда даже этот экземпляр станет любезнее.

– Серьезно? По-моему, он предельно ясно сказал, что думает о любезностях…

Парень пожал плечами. Он погрузился в записи и совершенно утратил интерес к происходящему.

Закончив с трапезой, шпакр спрятал столовое серебро с клеймом Гросверов в карман на брюхе. От удивления Канеша приоткрыла рот. О существовании сумчатых животных она слыхала, но видела такое впервые. И чтобы животные использовали такие сумки для краденого серебра – это точно что-то новенькое!

Монстр прокашлялся и неодобрительно оглядел путешественников с ног до головы.

– Значит, в Борск направляетесь… А чего тут забыли?

– Портал не сработал… – начал объяснять Крусан.

– Ну, конечно! Где ж вам ножками-то ходить, все на порталах привыкли, – протянул шпакр, – Я вот по молодости двадцать миль в день мог отмахать, помощи у магов не просил.

– По-моему, он просто старый нытик, – шепнула девушка.

– А по-моему, ты просто глупая корова! Пять минут с вами знаком, а надоели хуже горькой редьки. Честь имею! – монстр повернулся к собеседникам широким задом и зашагал прочь.

– Постойте! Пожалуйста, укажите нам дорогу до ближайшего поселения. Предгорная степь огромна, мы просто пропадем здесь!

– Мне что за дело?

– Да пусть идет на все четыре стороны, – возмутилась Канеша, – Этот хмырь тебя с грязью мешает, а меня хорошим манерам будет учить… Видала я таких! Цаца травозадая!

– Как ты сказала? – шпакр круто развернулся и уставился на обидчицу, – Как? Цаца травозадая?!

– Угу. А до кучи хмырь и разбойничья рожа. И чего? Мне подождать, пока ты еще травки нажуешь?

Шпакр уселся на траву, а после откинул голову назад и расхохотался. Смех его громыхал, как ведро, брошенное в каменный колодец. Чудовище колотило по земле передними лапами, сминая траву. Из глаз катились слезы, но хохот не прекращался.

– Не могу! Ой, подождите! Я должен это записать, – простонал шпакр и вынул из кармана на брюхе блокнотик. Он послюнявил огромный палец и близоруко прищурился, чиркая карандашом по чистой страничке.

Канеша и Крусан лишь недоуменно переглянулись. Закончив с записями, монстр спрятал карандаш и блокнот на место и весело уставился на них.

– Ну, ребята, повеселили старика! Особенно ты, – ткнул он лапой в сторону Канеши, – Давно моя коллекция не пополнялась такими перлами!

– Что еще за коллекция?

– Я много лет записываю в блокнот, как меня называют люди. Не поверишь, но твое оскорбление – одно из лучших, – шпакр даже зажмурился от удовольствия, – Так что вы там говорили? Дорогу потеряли?

– Портал не сработал… – завел было старую песню Крусан.

Монстр лишь фыркнул в его сторону. Он поднялся на четыре лапы и повернулся к закату.

– Вон туда идите. До реки доберетесь к вечеру, а там вниз по течению – и деревня недалеко. Южный тракт аккурат через нее проходит.

– А это точно? – недоверчиво спросила Канеша, – Может, ты нас из вредности на смерть посылаешь.

Крусан пребольно ткнул ее локтем в бок, а шпакр снова развеселился.

– Деточка! Если бы я хотел твоей смерти, то мы бы сейчас не разговаривали. Шпакры живут сотни лет не оттого, что такие обаятельные.

– Сотни лет! – ахнул юный маг, – Но отчего же вас так мало?

– Потому что одиночки. Мы даже по любви дольше года вместе продержаться не можем.

– А как же семья, дети?

– Детеныш до десяти лет живет с матерью, а потом уходит от нее подальше. Я-то свою бросил в шесть – ух и вредная была, зараза!