В общем, так жили потихоньку-помаленьку, дочь растили.

И тут Земфира мне говорит:

– Я, – говорит, – полюбила другого и ухожу к нему.

И я чего-то расстроился. Хотя понятно было, что к этому все идет, а расстроился чего-то. Но сказал: препятствий чинить не буду, только ты крепко подумай. У нас, конечно, жизнь странная с тобой, но так бывает, что люди такой странной жизнью поживут, перемелются в ней и выходят другими. В общем, говорю, захочешь если – все сначала можем попробовать начать. Все-таки ребенок у нас, и вообще – не чужие люди.

Не знаю, зачем я это сказал. Как-то все необдуманно получилось. Она ведь без предупреждения заявление свое сделала, я подумать-то над ответом не успел. И сказал, что на сердце было. Такие дела.

Однако после этого всего Земфирка моя задумчивая какая-то стала. Я-то думал: она про жизнь свою… ну, в смысле, нашу… думает, оказалось – нет. Оказалось, замышляла она совсем другое.

И вот теперь я к сути подхожу.

Опять опускает глаза, будто разглядывает что-то на столе.

– Сижу однажды вечером, играю с дочкой. Входит Земфира, а рядом с ней мужик. Земфира представляет нас: Алексей, Иван. Я сразу понял, что это как раз тот, к кому она намылилась отваливать. Не знаю почему. Но как-то сразу понял. Не почувствовал, а вот именно что понял. Конкретно.

Земфира говорит:

– Иван хочет с тобой поговорить.

Я чё? Хочет – значит хочет.

Мы на кухню пошли. Иван бутылку «Белуги» с собой принес. Хорошая водка. Дорогая, сволочь, но хорошая. А Земфира, оказывается, закуску приготовила, как-то все на столе вмиг образовалось. Готовилась, значит… А я и не заметил. Рюмка, другая… И вот уже получается, что мы с этим Иваном «на ты», сидим и выпиваем.

Знаете, сколько сидели? Не поверите! Сутки почти. Выпили все, что у нас в доме было, а запасы немалые.

И все это время Иван доказывал, что Земфире с ним будет лучше, чем со мной. Чего-то такое говорил про то, сколько зарабатывает… Но это недолго… Про то, что с Лизкой я смогу общаться, сколько захочу… Чего-то такое плел про внутренний мир моей… ну, типа нашей жены… особенный, глядишь ты, какой-то мир, который он понимает, а я нет… Тоже мне сложная задача – Земфиркин внутренний мир.

А дальше уже плохо помню. Только основная мысль в голове засела из того, что он говорил: мол, со мной ей будет плохо, а с ним – хорошо. Как я спать лег, позабыл совсем.

Но вот проснулся с ощущением, что я – говно. Мало того что я этого Ивана с лестницы не спустил, и водку его пил, и едой его своей кормил… Это ладно еще. Но так получается, что я с ним жену свою обсуждал, всякие ее качества, мы даже про секс вроде говорили, но это я не уверен до конца.

С чужим мужиком обсуждал свою жену! Такая мерзость внутри… Сначала думал: похмелье просто, пройдет.

Не проходит. Такие дела.

– А Земфира сейчас где живет?

– У него, конечно. Мы с ней видимся, с дочкой тоже. Нормально.

Ивана этого только вот видеть не могу.

Напоминает он про мою мерзость.

Я уж себя и так уговариваю, и эдак. Не уговаривается ни черта! Такие дела.

И вот мой вопрос: «Как перестать ощущать себя тварью?»

Ну не могу я так жить!

И еще: как вы думаете, когда я уже наконец перестану ждать, что Земфира вернется? Понимаю, что не вернется. А если даже и вернется, то я, может, ее и не прощу. Вот. А жду все равно. С этим вот можно что-то сделать?

Любовь, конечно, надо придумать. Поначалу это обязательно. Потому что ты же ждешь идеальную, а идеальной нет. И чего? Надо придумывать.

Любовь – это (например) такая прекрасная, невероятно красивая статуя. Но изо льда. А отношения – это солнце: дают тепло, но статуя тает. И вот так она тает, тает…

Сколько там останется от твоих фантазий? Если хоть что-то не растает – скажи спасибо.

А ведь еще недавно казалось: такая прекрасная, такая необыкновенная, такая твоя. Статуя. Глядь: лужица под ногами плещется, и вся любовь.

Катя была немыслимо красива. Настолько, что к ней страшно было прикасаться. Просто невозможно было поверить, что к этой женщине можно вот так просто взять и прикоснуться.

Она была недоступна, и от того особенно маняща.

У нее были длинные черные волосы, длинные ровные ноги; большая грудь, огромные глаза и высокий лоб.

Это описание ничего не объясняет, потому что невозможно описать, что это такое – невероятная женщина. Нет слов для объяснения.

Невероятная – это которой не может быть. А есть.