Интересно получается – за столом мне казалось, что Артур напивался, сколько не кидала взгляд – всякий раз он был с бокалом в руке. Но когда разговаривали, когда чувствовала его дыхание – в нем едва угадывался алкоголь. Бурмистров показался мне абсолютно трезвым. Зато, когда выбежала из кухни и вернулась к гостям – моему взору предстал пьяный, буквально в стельку, Штаховский. И когда успел только? Весь вечер почти ничего не пил!

– О-о, детка, ты верну-улась, - пропел пьяным голосом Якоб, как только увидел меня.

– Я и не пропадала. Всего лишь ходила на кухню.

– И там тебя ждал…

– Пирог.

– Врушка, - зло выплевывает Якоб. – Значит, снова-здАрова, да, Скорос? Крылышки по огню соскучились? Понимаю… Бывает, сам немного к садо-мазо склонен. Но такого как Артур «садо» я тебе не дам, конечно. Слишком люблю…

Произнеся последнее слово, Якоб роняет голову в ладони, и засыпает в такой позе за столом. А я стою ошарашенная. Это что сейчас такое было? Штаховский мне в любви признался? С чего это вдруг? Мир, похоже, сошел с ума. А я не успела к этому подготовиться…

Отыскав Наталью, говорю ей, что, наверное, домой поеду. Пускай почти полночь. Мне не по себе находиться в такой опасной близости к Артуру… да и Якоб тревожит. Его «люблю» не выходит у меня из головы. Но начальница отговаривает меня.

– Зачем эти глупости, Василин? У тебя здесь своя комната. Экзамены ты сдала, работа, съемки – только на следующей неделе. Я думала, погостишь у меня подольше. Недельку… Ну или хотя-бы несколько дней. Отдохнешь, выспишься. Воздухом свежим подышишь. Жару обещают, зачем тебе в город-то рваться? Тем более, отдых ты как никто заслужила.

– Даже не знаю… Что мне делать здесь?

– Отдыхать, я же сказала. Понимаю, ты не привыкла к такому… вечно чем-то занята, учишься, работаешь, дома помогаешь. Но надо иногда и о себе подумать, детка. Поплаваешь завтра в бассейне. Потом погуляем по округе, в лес сходим, воздухом подышим. Да в конце концов, просто в шезлонгах поваляемся, позагораем. Отоспишься на неделю вперед. У тебя ведь сложные съемки на следующей неделе.

Но я все еще сомневаюсь. Наталья нарисовала прекрасную перспективу отдыха. Меня смущало одно – Бурмистров и близость дачи его родителей.

– Ты про Артура думаешь? – ошеломляет своей проницательностью подруга. – И это тоже повод остаться! Решить раз и навсегда эту проблему.

– У нас нет с ним никакой проблемы.

– Для себя решить, Василин. Примириться с прошлым.

Я понимала, что Наталья права. Глупо прятаться от Артура – это лишь показывало, что я не отпустила прошлое. Но я ведь отпустила. Смирилась. Простила Принца. Не осталось ни обиды, ни злости. Вот только как показать это – я не знала. Как вести себя с ним? Потому что каждое мое слово, продиктованное смущением, понималось как обида. Наверное, нам нужно сесть и спокойно поговорить. Я объясню Артуру, что прошлое осталось далеко позади. Вот только как убедить его в этом… если все ощущения, от взглядов, прикосновений, вернулись? Оказались прежними? Все та же безумная химическая реакция…

После разговора с Натальей я признала ее мудрость и с благодарностью приняла приглашение погостить на даче несколько дней. Остаток праздника я не расставалась с именинницей. Помогала вызывать такси подвыпившим гостям, некоторых размещала в свободных спальнях. Увидев, как Артур вместе с сестрой покидает территорию, все равно вздохнула с облегчением. Я поговорю с ним. Но только не сейчас…

Когда двор опустел, спать мне почему-то расхотелось. Почти час ночи, никогда не позволяю себе ложиться так поздно – утренние лекции, или ранние съемки не дают возможности разрешить себе такую роскошь. И вот сегодня вдруг нестерпимо захотелось насладиться ночной тишиной, звездным небом, бархатным теплом весны.

Но чьи-то шаги нарушают тишину. Оборачиваюсь и вижу Якоба. Он все еще пьян, это видно по походке.

– Скорос? – удивленно спрашивает, увидев меня. – Что тут делаешь так поздно?

– Гуляю.

– Ждешь кого-то? Знаю, что ждешь.

– Не начинай, Штаховский! Не беси меня, никого я не жду!

Мое сердце бешено колотится. Вроде и не боюсь, но чувствую, что не стоит сейчас оставаться с Якобом наедине. В отчаянии бросаю взгляд на дверь.

– Нет, мышка, на этот раз не отпущу.

Якоб резко хватает меня за запястье и дергает на себя. Наклоняется ко мне так близко, что чувствую на губах его дыхание.

– Сейчас же отпусти, - цежу сквозь зубы. Страха нет. Только бешеная ярость.
– Убирайся, Штаховский!

– Нет. Ни за что. Тут интереснее. – Якоб кладет руки мне на плечи. Медленно передвигает их ближе к шее. Дотрагивается до нее. От прикосновения его горячих пальцев, ласкающих мою шею с какой-то бесконечной нежностью, столбенею. Дыхание прерывается. Нет сил даже слово произнести. А руки Якоба все скользят по чувствительной коже, вызывая дрожь во всем теле.