Наконец и старшие сёмги, видно тоже насытившись, заметили Серебрянку.

— Неужели, подруга, и ты собираешься к далёким фиордам?

— А что это такое?

— Послушайте, она не знает фиордов1 Она не слышала даже про то, что на свете есть другие моря, кроме Белого! — рассмеялись взрослые сёмги.

— А что такое селёдка — тебе известно? — не без ехидства спросила Серебрянку одна из них.

— Оставьте её. Вы разве не видите — она малолеток и раньше времени выплыла из реки, — сказала самая старшая и рассудительная. — Ты не должна с нами плыть, — обратилась она к Серебрянке. — Поживёшь с годик здесь возле берега, подрастёшь, тогда и ступай в открытое море.

— Что такое? — не выдержала Серебрянка. — Только и слышу: «Ты ещё маленькая... Подрастёшь... Поумнеешь...» Надоело мне ждать' Разве я не одолела пороги в реке? Разве испугалась щуки? Или плохо охотилась на песчанок?.. В конце концов я сама так хочу — плыть туда, где полгода светит незакатное солнце, где становятся сильными и большими, куда стремятся все сёмги!..

— Вы слышите: она гоже кое-что знает, — начали перешёптываться между собою взрослые. — И быть может, не слишком глупа...

— Делай, как хочешь, — сказала самая рассудительная. — Но запомни: никто тебе не поможет, если выбьешься из сил посредине пути, ждать тебя мы не станем; и никто не поможет, если Тздруг нападёт тюлень, — каждый будет спасаться сам, вообще-то мы плывём не поодиночке, а вместе, но при этом — каждый сам за себя. Таков закон рыбьей стаи.

И Серебрянка хорошо запомнила и этот закон.

Ещё месяц они провели в Белом море, готовясь к далёкому плаванию. Стая значительно увеличилась: к ней присоединялись всё новые сёмги, но и среди них Серебрянка оставалась самой юной и неопытной. Правда, за этот месяц она окрепла и узнала столько полезного, нового, сколько, быть может за всю прежнюю жизнь в реке.

Подводные леса бурых водорослей сменялись лесами зелёных водорослей или полянками шелковистой травы — в водорослях обитали мальки других рыб. Прозрачные студенистые медузы шевелили щупальцами, покачиваясь на волнах, — они были несъедобны, но безвредны. В таинственной глубоководной тьме вспыхивали, передвигались, мигали красные и зеленые огоньки — кто зажигал их и для чего? — это было загадочно и немного пугало. Иногда наверху проплывали медленные льдины, не успевшие растаять за лето. Серебрянка всё время была в движении, и, быть может, от этого да ещё от солёной морской воды у неё разыгрался отменный аппетит. Она ела, охотилась, снова ела и за недолгое время заметно выросла. Но всё равно по сравнению со взрослыми сёмгами оставалась недоростком.

Всё короче становились дни, всё длиннее ночи. В сентябре косяк сёмги вышел из узкого Беломорского горла и направился к северо-западу, в море Баренца. Сёмги двигались плотным строем, впереди — самые крупные, сильные и выносливые. Они плыли вдали от берега, но вели стаю так, буд то в точности изучили лоцию — описание моря, островов и проливов, мелей и впадин, описание безопасных путей и опасностей. По ночам свет далёкой звезды дрожал на чёрной во де, и могло показаться, будто этот неверный мерцающий свет, этот тоненький луч служит для них ориентиром или компасом. Но затем наступал день, звёзды гасли, а они по прежнему следовали за незримым поводырём. И стоило головным слегка изменить направление, как вся стая немедленно повторяла тот же манёвр.

В Баренцевом море им впервые пришлось испытать настоящий, не шуточный шторм. Всё вокруг будто кипело, ветер и волны сшибались с пушечным грохотом, непроглядную мглу прорезали холодные сполохи зарниц. Сёмги ушли в глубину, но и здесь было не многим лучше: вода стала густой, жирной, как нефть, в ней трудно было плыть и дышать. Где уж там сохранять какой-то порядок — косяк растянулся, бесформенно расползся. Серебрянка оказалась с краю, в хвосте, но не жаловалась, держалась не хуже взрослых сёмг, хотя ей доставалось не меньше.

Так продолжалось несколько суток, а затем наступил штиль. Море лежало умиротворённое, тихое, словно просило прощения за недавнее буйство. Потрёпанная штормом сёмужья стая приходила в себя, собираясь и сплачиваясь у песчаной отмели. Место это, как будто ничем не примечательное, тем не менее всегда привлекало рыбу, посещавшую его по пути в Норвегию. Но гут случилось событие, едва не окончившееся роковым образом для Серебрянки...

Сеголетками называют совсем ещё юных мальков — сего лета рождения.

Трал — это огромных размеров сеть, напоминающая мешок с двумя ушками. К ушкам привязаны два длинных каната, за которые сеть буксирует рыболовное судно-траулер.

...Траулер «Зуб Акулы» — неказистое, изрядно походившее за долгую жизнь судёнышко — вышел из одного Скандинавского порта неделю тому назад. «Зуб Акулы» годился для недалёких, недолгих плаваний, так как мог брать на борт лишь небольшой запас продовольствия и пресной воды для команды. К тому же на судне — не в пример современным красавцам траулерам — отсутствовал даже прибор для разведки рыбы в глубинах, эхолот, и поэтому тралить приходилось почти наугад, вслепую. Надежда была лишь на капита на судёнышка и одновременно его владельца — опытного морского волка.