Распахнула сумку пошире. Там лежит еще одна книга, еще более толстая, и в таком же деревянном футляре, только вот на том футляре, кроме золота, еще и драгоценных камней хватает — фуляр из красного дерева чуть ли не целиком обложен хорошо гранеными изумрудами. Рядом с лежащей в сумке книгой находится еще пять деревянных цилиндров, все из добротного черного дерева, и украшенные затейливой резьбой…

Это были они, часть из тех манускриптов, которые много лет назад были похищены из главного хранилища колдунов Нерга. Те рукописи, за которыми мы будто бы и пришли сюда…

Я растерянно посмотрела на Варин. Ну, а та, в свою очередь, глянув на книгу в моих руках, не менее растерянно уставилась на меня.

— Нет… Не может быть…

— Да, Варин, да, это они и есть… Две толстенные книги и пять свитков…

Длинная фраза, которую затем Варин произнесла в пространство, удивила меня ничуть не меньше, чем та невероятная находка, что сейчас лежала перед нами в потрепанных дорожных сумках. Надо же, а мне еще недавно и в голову не могло придти, что Варин знает такие слова, да к тому же умеет так разнообразно и затейливо их применять…

Да, вдобавок ко всем нашим радостям и для наступления полного счастья единственное, что нам не хватало — так только этой находки. И без того дела идут далеко не блестяще, а сейчас вообще — полная… Не буду уточнять, что именно.

Если коротко: мы совершенно случайно набрели именно на то, или, вернее, на те самые колдовские книги, за которыми нас, по придуманной Вояром легенде, и послали в Нерг. Древние книги и свитки из главного хранилища тайных знаний Нерга, точнее, некоторые из тех самых похищенных оттуда манускриптов, которые уже не одну сотню лет разыскивают колдуны.

Сразу стало все понятным, в правильный рисунок сложились все кусочки головоломки. Кое- что из того, о чем мы не знали, порассказал и Койен, который дал знать о себе через какое-то время. Правда, объявился он ненадолго, но и краткого общения с ним мне хватило, чтоб понять многое…

Так вот, тот человек, чей скелет находится на лежанке в пещере, при жизни являлся одним из главных членов конклава колдунов. Сколько колдунов входило в конклав — точно неизвестно, их число постоянно менялось, но, тем не менее, численность тех избранных никогда не превышала сотни: слишком высокие требования предъявлялись тем, кто хотел войти в число особых, возвышающихся над всеми и достигших подлинных высот в своем деле. Но всегда, еще с древних времен, было одно незыблемое правило: во главе конклава стоял не один человек, а трое, примерно равных по знаниям, силе, уровню мастерства. Считалось, что подобный триумвират в правлении страной куда более эффектен, чем безраздельная власть одного человека. Этих троих избирали общим голосованием все те, кто состоял в конклаве. Так вот, тот, чьи останки сейчас лежат перед нами на грубо сколоченной лежанке — он как раз и был одним из той троицы, что в свое время вершила судьбы не только Нерга, но и многих подвластных ему стран.

Рин-Дор Д'Хорр был одним из тех, кого боялись, и до высокого колдовского мастерства которых только мечтали дорасти. Человек маленького роста и большого ума, которому молодежь меж собой дала немного язвительную кличку — Москит. Пусть он не задался ростом, но зато власть приобрел большую, обидчиков «кусал» больно, и надо признать, этот человек был одним из тех, кого много позже назовут «великим, но недальновидным». Умный, жесткий, волевой, и притом весьма злопамятный. Довольно опасное сочетание…

Вместе со своими давними товарищами Москит крепко держал конклав твердой рукой, с неприязнью относился к непонятным фантазиям и ненужным, на его взгляд, экспериментам честолюбивой молодежи — незачем, мол, портить невесть какими выдумками то, что уже и без того проверено веками. Нерг, мол, стоял на крепких древних традициях, и на них же будет стоять дальше, так что не стоит расшатывать крепкие устои новомодными веяниями для ублажения горячей молодежи — мало ли что им в голову может придти!.. На то она и безголовая юность, чтоб жить невесть какими фантазиями… Дескать, вырастут, с годами наберутся ума, и только тогда поймут, что можно делать, а о чем и думать не стоит. В колдовском искусстве Москит придерживался старинных патриархальных устоев, и, разумеется, требовал того же от других. Постепенно его приверженность старине стала притчей во языцех, а позже многие чуть ли не в открытую стали упрекать Рин-Дор Д'Хорра в том, что он стал выживать из ума. Что ж, справедливости ради следует признать, что к тому времени Москит, и верно, был уже очень стар.

Конечно, жизнь идет своим чередом, в нее всегда приходит что-то новое, которое, нравится это некоторым или нет, но надо принимать. Спорить с этим очевидным понятием просто глупо. Наиболее прозорливые старики в конклаве это понимали, и не возражали против введения некоторых изменений как в науке и исследованиях, так и в политике и жизни Нерга, тем более, что в то время это действительно было необходимо. Думается, что со временем, скрепя сердце, и Москит должен был бы признать, что определенные изменения, и верно, нужны, только вот ему для этого не хватило времени. А, может, причиной всего было упрямство старого колдуна и его нежелание перемен, к тому времени достигшее своего предела…

Дело в том, что подрастающие молодые колдуны, словно волчата, хлебнувшие крови, рвались к главной добыче, то есть к самым вершинам власти в конклаве. Однако Рин-Дор Д'Хорр посчитал (и это была его основная ошибка), что галдящая и требующая для себя немыслимых привилегий (по его понятиям) молодежь еще недостаточно опытна, и, при том, обладает далеко не всеми необходимыми знаниями, чтоб претендовать на высокие места в конклаве, решать судьбу страны, или же диктовать кому-то свою волю. Молоды, мол, да вдобавок ко всему наглы и невоспитанны. Вот годков через десять, если они к тому времени хорошо подучатся…