— В таком случае… Да не знаю я, где он мог с ними познакомиться! — вырвалось у лекаря. Как видно, он и сам в последнее время частенько задумывался об этом. — Видите ли, Релар — человек достаточно замкнутый, некие странности проявлял еще в детстве… Как-то так получилось, что у него не сложилось дружбы ни с кем из его сверстников. Мальчик с детства предпочитал находиться в одиночестве, любил долгие конные прогулки…А когда стал постарше, то и вовсе частенько рано утром уезжал из дома на оседланном коне, а возвращался лишь поздним вечером, и поделать с этим ничего не могли. Релар говорил, что любит верховые поездки, и предпочитает проводить время на охоте… В подобных стремлениях нет ничего дурного или предосудительного. Когда маркиз все же настоял на том, чтоб у его сына в этих поездках всегда были сопровождающие, то Релар наотрез отказался от гвардейцев отца, и сам привел двоих охранников, сущих бандитов с виду! Вот с ними постоянно и ездил где-то все дни напролет… И казалось, что все в полном порядке!..

— Казалось — согласился Кисс. — А их, этих так называемых охранников, не было среди грабителей, захваченных на дороге?

— Нашли одного… Только убитого. А второй пропал. Как выяснилось, оба этих человека были среди числа тех бандитов… В общем, неприятная история.

— Согласен, хотя я бы не назвал ее неприятной. Тут годится другое слово — грязная… Кстати, а что там происходит? И крики какие-то…

Откуда-то со стороны до нас донесся гул людских голосов. Похоже, неподалеку от дома стражи что-то происходило при большом стечении народа. Что именно вызвало шум и крики — этого было не видно из-за высоких домов и деревьев, но и без того было понятно — происходит нечто, выходящее за рамки обычной жизни поселка, пусть даже и придорожного.

Я оглянулась по сторонам. Надо же, а ведь вокруг нас никого нет… Только сейчас я обратила внимание на совершенно пустые улицы. Выскочив из комнаты, где лежал раненый мальчишка, я была настолько рассержена, что даже не посмотрела по сторонам. А, между тем, посмотреть бы не помешало. В пределах видимости отсутствуют даже бравые гвардейцы маркиза. Вернее, по-прежнему стояли двое охранников возле дверей в дом стражи, но, кроме них, людей больше не было. Странно. Все же сейчас вечер, и народ после трудового дня обычно всегда появляется на улицах. Старики, после того, как наступает вечерняя прохлада, садятся на лавочки у ворот, а молодежь собирается на посиделки, или как там это у них называется… А тут — никого…

— Могу только предположить, что именно там происходит — лекарь также покосился в ту сторону, откуда по-прежнему доносился многоголосый шум. — Маркиз приказал казнить всех захваченных в плен разбойников. Думаю, их только что повесили, причем при большом стечении народа. Наверное, при той казни присутствовали все жители этого поселка…

— А что — повернулся к лекарю Кисс, — что, казнили всех, кого захватили в плен? Разве следствие уже закончено?

— Очевидно.

— Весьма шустро — неприятно усмехнулся Кисс. — Что, уже все досконально расследовали? От и до? Хм, быстро у вас работают стражники. Не стали тянуть…

— Видите ли, господин маркиз решил, что придорожным бандитам не стоит более обременять своим присутствием этот мир. К тому же подобное полностью отвечает пожеланиям тех честных людей, что обитают в этих местах. Так что сейчас все жители этого благословенного поселка находятся на площади, где и происходит…

— Простите, вы не скажете, сколько именно человек сейчас казнили? — Кисс все никак не мог успокоиться.

— Троих, разумеется. Всех тех, кого вчера живыми привезли в этот поселок.

— А, по-моему, живыми привезли четверых… Повесили же, как вы только что сказали, троих. Я не ошибся в подсчете? Вам не кажется, что цифры не сходятся меж собой?

— К чему вы ведете?

— Четверо захваченных в плен и лишь трое из них казнены… А разговор я веду к тому, что разницу между этими двумя цифрами вам скажет любой, даже самый неграмотный крестьянин. Четвертый — юный Релар, не так ли? Чем же тот, кого вы лечите, заслужил лучшую участь, чем те, кого только что вздернули? Грабили и убивали все одинаково, только трое сейчас болтаются в петле, а четвертый отдыхает на шелковых простынях…

— Я решительно отказываюсь понимать вас.

— Да чего там не понять? Если мне не изменяет память, то девиз на гербе семьи Д'Дарпиан звучит так — «Справедливость прежде всего». Что-то я не вижу, чтоб господин маркиз досконально следовал этому похвальному принципу…

— А откуда вы, простой наемник, можете знать о том, что именно написано на гербе столь знатного семейства?

— Господин Лил-Ан, это невежливо — вопросом на вопрос.

— Молодой человек, вы безжалостны, жестоки, не способны к состраданию, и у вас сухое, черствое сердце!

— Приятно знать, что вы видите меня насквозь. Вот что значит ученый человек! Только я хотя бы не лицемерю.

— Как вы не понимаете: мальчик болен и… Простите, но это не ваше дело! Простому наемнику не подобает вмешиваться в дела аристократов.

— Разумеется. И мне все понятно — куда нам, тупорылым, до столь важных особ… Что ж, господин лекарь, спасибо за приятное общение. А сейчас, простите, но нам пора! — и, не слушая больше слов лекаря, Кисс чуть ли не за руку потащил меня к постоялому двору.